Исход. Как миграция изменяет наш мир - читать онлайн книгу. Автор: Пол Коллиер cтр.№ 24

Разумеется, бедные страны не отправляют переселенцев в богатые страны. Возможно, некоторые современные мигранты, прибывшие из бедных стран в богатые, хотели бы уподобиться переселенцам прежних дней, но в их распоряжении не имеется ничего сколько-нибудь похожего на силу тех переселенцев, основывавшуюся на мощных средствах принуждения. Но не исключено, что современное различие между культурной ассимиляцией и культурным размежеванием в чем-то аналогично прежнему различию между эмигрантами и переселенцами. Эмигранты покидают свое родное общество и вливаются в новое общество, благодаря чему им проще смириться с мыслью о необходимости ассимиляции. Переселенцы не собираются ассимилироваться: они надеются сохранить в новой стране проживания свои ценности и культуру.

Два смысла мультикультурализма

Как и все прочее, связанное с миграцией, культурный выбор, стоящий перед мигрантами, крайне политизирован. На одном конце спектра находится ассимиляция: мигранты вступают в браки с коренным населением и перенимают его обычаи. Я сам появился на свет благодаря ассимиляции мигрантов. К таким же людям относится и мэр Лондона Борис Джонсон, чей дед был турецким иммигрантом. Другой конец спектра занимает культурная изоляция мигрантов в замкнутой общине со своей собственной системой образования и своим языком, причем заключение брака за пределами общины наказывается изгнанием из нее. В то время как такие люди в юридическом смысле могут быть гражданами принимающей их страны, по-настоящему считать их частью общества можно лишь в том случае, если приписывать ему принципиально мультикультурный характер.

Мультикультурализм появился на свет как реакция на требование ассимиляции. Возможно, главным импульсом для его возникновения стало понимание того, что многие мигранты не стремятся к ассимиляции: они предпочитают объединяться в группы, способные защитить их родную культуру. Критика в адрес мигрантов, не желающих ассимилироваться, могла восприниматься как намек на превосходство местной культуры, а это, в свою очередь, уже граничило с расизмом. Однако со временем мультикультурализм стал подаваться либеральной элитой в более позитивном ключе, как вещь, желательная сама по себе: предполагалось, что мультикультурное общество обеспечивает больше разнообразия и стимулов, чем общество с одной культурой. В таком виде мультикультурализм предусматривает постоянное сосуществование различных культур в одной стране. При этом нация воспринимается в качестве геополитического пространства, в котором мирно сосуществуют отдельные культурные общины, имеющие равный юридический и социальный статус. Даже если коренное население остается в большинстве, оно не имеет особого статуса. Альтернативное понимание мультикультурализма, возможно, более близкое к первоначальной идее, заключается в том, что вместо ассимиляции мигрантов коренным населением происходит слияние их культур. В отличие от ассимиляции, такое слияние не предполагает, что культура коренного населения в чем-то превосходит культуру мигрантов или находится по отношению к ней в привилегированном положении.

Таким образом, у мигрантов имеются четыре возможности. Во-первых, они могут выбрать для себя роль иммигрантов традиционного типа, готовых и стремящихся ассимилироваться в местную культуру. Во-вторых, их целью может быть культурное слияние, для чего им следует привнести какой-либо новый ингредиент в общий котел, из которого все едят. В-третьих, они могут быть настроены на культурный сепаратизм, намереваясь находиться в изоляции от коренного населения, но участвовать в экономике страны – по сути, жить как прибывшие на временные заработки. Наконец, они могут вести себя как переселенцы, стремясь распространять свою культуру среди коренного населения. В чем состоят преимущества и недостатки каждого из этих четырех вариантов в этическом и практическом смысле? Ассимиляция и слияние

Несмотря на то что ассимиляция вышла из моды, она имеет ряд важных преимуществ – причем не только для коренного населения, но и для всех. В этическом плане она совместима с золотым правилом, требующим обращаться с другими так же, как хочешь, чтобы они обращались с тобой. Особо отметим, что иммигранты из бедных обществ получат нравственное право претендовать на какой-либо из трех других вариантов лишь в том случае, если сами они признают этот вариант в своей родной стране. Однако почти ни одно бедное общество не может похвастаться особыми успехами в обеспечении культурного сепаратизма; собственно, именно поэтому Монтальво и Рейнал-Квероль пришли к выводу о том, что культурные различия в бедных странах ведут к росту межгруппового насилия. Самые решительные защитники культурной обособленности называют ассимиляцию «культурным геноцидом», но это – неправомочное применение эмоционально заряженной терминологии, которую следует брать на вооружение лишь в тех ужасных ситуациях, когда жесткий подход действительно оправдан. Культура, к которой изначально принадлежали иммигранты, существует в их родных странах как динамический процесс. Нет никаких этических оснований для того, чтобы признавать за иммигрантами право на нежелание приобщаться к местной культуре, если такое приобщение является условием их допуска в данную страну. Или, выражаясь более конкретно, следует ли ожидать от мигрантов обучения местному языку? Иметь общий язык, безусловно, очень удобно: в отсутствие общего языка трудно проводить общую политику. Более того, речь идет и о взаимном внимании: вспомним работу о мексиканских иммигрантах в США, согласно которой иммигранты, знающие английский, проявляют больше готовности к участию в предоставлении общественных благ. Таким образом, мигранты, не желающие учить общий язык, становятся «халявщиками», пользуясь общественными благами, предоставляемыми с помощью общего языка. Более того, их можно обвинить в нарушении золотого правила: признают ли они, что иммигранты, прибывающие в их собственную страну, тоже имеют право не учить местный язык?

Ассимиляция не только вполне оправданна этически, но и полезна в практическом плане. Благодаря тому, что мигранты усваивают предпочтения коренного населения, в обществе сохраняется высокий уровень доверия. Мигранты и коренные жители учатся проявлять по отношению друг к другу то же самое взаимное внимание, которое уже распространено в рамках коренной общины. Общее культурное поведение позволяет коренным жителям и иммигрантам считать друг друга единым народом. К тому же самому ведут и взаимные браки, результатом которых становится общее потомство. Возможность заключения взаимных браков потенциально важна в плане самоидентификации. После длительного существования в отсутствие миграции – характерного для большинства европейских стран вплоть до 1950-х годов – коренное население в самом деле могло считать себя единым народом: так, большинство жителей Великобритании еще с неолитических времен были коренными британцами. Но у мигрантов, готовых к ассимиляции, тоже появится такая возможность. Их потомство будет не только принадлежать к единому народу, но и находиться в прямом родстве с предками коренного населения. Иммигрант, прибывший в Великобританию из Сьерра-Леоне, вряд ли входит в число потомков короля Альфреда, но благодаря взаимным бракам таковыми вполне могут стать его внуки. Если он сам признает существование этой связи между прошлым и будущим, это поможет ему в приобретении новой идентичности.