Одного человека достаточно - читать онлайн книгу. Автор: Эльс Бэйртен cтр.№ 5

– Жюльетта?

Я остановилась.

– Жюльетта. Какой ты все-таки еще ребенок.

Голос моей матери мог звучать так, словно тебя обнимали теплые руки. Он заставлял тебя поверить в любую ложь. Она любила меня. Хоть я и причиняла ей боль, она любила меня. Я развернулась и пошла ей навстречу.

Наша мать положила глаз на подержанный «Фольксваген-жук». Видимо, она все-таки чуть-чуть подумала головой. За новый мы бы ни за что не расплатились.

– Его привезут завтра, – сказала она как-то вечером.

Знает ли она, как его водить?

– Меня научат. – Она громко рассмеялась. – Говорят, я хваткая. Ни о чем не беспокойся, Жюльетта.

Парень из гаража пригнал «жука» к нашему дому. Он взял мать прокатиться. По дороге он ей бы все объяснил.

Было полпервого ночи, когда я услышала, как она крадется вверх по лестнице. Я включила свет в коридоре. Ее глаза блестели, а щеки горели, когда она посмотрела на меня.

– Я умею водить, – выдохнула она, – даже в темноте. Я сразу поняла, куда нажимать. Он сказал, я удивительная.

Кто сказал?

– Тот парень из гаража, – засмеялась она.

Она приблизила свое лицо к моему. От нее пахло, как от нашего отца, когда он ходил играть в бильярд.

– Ты ездила играть в бильярд? – спросила я спросонья.

Наша мать рассмеялась.

– Я весь вечер училась водить, Жюльетта. В упражнениях рождается совершенство. Много совершенства.

Она засмеялась еще сильнее.

– Они сказали, что я правда очень хваткая.

Я кивнула. Я хотела вернуться обратно в кровать.

– А потом мы съездили немножко выпить. Если ты чему-то научился, надо это отметить, Жюльетта. – Сияя, она посмотрела на меня. – Завтра мы поедем на море.

Я тут же проснулась.

– На море?!

– Наша Миа и я. Ты тоже могла бы поехать с нами, но тебе нужно на работу.

– Море далеко. До него двести с лишним километров, я посчитала. А ты умеешь ехать только прямо.

– Не переживай, я буду осторожна. Нашей Миа нужно море, Жюльетта. Она уже целую неделю кашляет, и я очень за нее беспокоюсь.

Она больше не смеялась. Она говорила серьезно. И что беспокоится, и что собирается поехать на море. Если нужно было настоять на своем, наша мать становилась сильнее сотни лошадей.

– Я иду обратно спать, – сказала я.

– Разбуди меня, как будешь вставать.

– Это меньше чем через четыре часа, ма.

– Море далеко, Жюльетта, ты сама это сказала. Нужно выехать вовремя. Не переживай, я знаю дорогу. А к вечеру мы уже вернемся.

Наша мать не понимала, о чем говорит. На море и обратно за день, что она будет ехать медленно, что она знает дорогу? У нас дома даже карты Бельгии не было.

Мне это сообщил доктор Франссен.

Я смахивала с прилавка крошки, когда зазвенел дверной колокольчик. Был полдень, время закрываться. Мы закрыты, хотела сказать я, но промолчала. Пока ключ в замке не повернулся, мы впускаем всех, сказала жена пекаря в мой первый день. И ведем себя дружелюбно.

Он не улыбнулся мне в ответ. Наша мать. Она слетела с дороги, и ее доставили в больницу.

«Как это, с дороги, как это, в больницу», – думала я, а ноги стали мягкими, словно из бумаги, словно ветер мог разорвать их на мелкие клочки.

– Наша мать на море, – сказала я, – на море, а не где-то еще. И наша Миа с ней.

Наша Миа. В ужасе я посмотрела на него. Почему он о ней не упомянул?!

– Успокойся, – сказал он. – У твоей сестры ни царапины.

Я должна была присматривать за ней. Я сжала кулаки в кармане передника. Спрятать ключи, проткнуть шины, я столько всего могла сделать. А я не сделала ничего.

– Можно сказать, что твоей матери повезло. Ушибла пару ребер, но ни одного перелома. Сегодня вечером ей уже можно будет вернуться домой. Не пугайся, когда ее увидишь, у нее все лицо в ссадинах, но они пройдут.

– Ее лицо, – выдохнула я.

– Могло быть хуже.

Хуже быть не могло. Он просто не представлял, как мать любила свое лицо.

– Она и часа не провела за рулем, когда это случилось. Едва проехав Дист, она попыталась увернуться от встречной машины, и хорошо, что там была канава, а не столб. Даже представить не могу, какие могли быть последствия. О море ей пока придется забыть, машину отвезли в утиль.

Я посмотрела на него в ужасе. Теперь еще и утиль. И кто за это заплатит?

– Полиция составила протокол. Есть вероятность, что виновата вторая сторона, тогда весь ущерб будет компенсирован.

Он вздохнул.

– Всем вашим бедам должен прийти конец. Твоя мать так много перенесла.

Наша мать. Всегда наша мать. Да он понятия не имел, какими тяжелыми были последние месяцы.

– Это целиком ее вина, доктор Франссен. Она водила машину всего день и сразу захотела ехать на море. На море, доктор Франссен. Это почти другая страна.

Он кивнул.

– Твоя мать очень давно мечтала о море. Каждому нужна мечта, Жюльетта, и твоей матери тоже. Ты же не будешь говорить, что у тебя нет мечты? Того, что тебя окрыляет?

Я смотрела ему в спину и думала о сцене, на которой я когда-нибудь буду стоять. Не всего один раз, не случайно. Но моя мечта меня никогда не окрыляла. Может быть, я что-то делала не так. Прежде чем я успела задуматься, что именно, мои мысли перепрыгнули обратно на мать, которая хотела увидеть море, на машину, что лежала среди металлолома, на Миа, что могла умереть, но не получила ни царапины, на судороги в ногах и боль в спине.

Может, я плохо старалась, может, нужно было думать о мечте усерднее? В любом случае я знала, во что буду одета. Это будет белый сатин, а по краю вышивка золотой нитью. Локоны я обвяжу ленточкой, губы накрашу красным, и все будут мечтать меня поцеловать. Отец будет сидеть в первом ряду и хлопать до боли в ладонях. Рожденная сиять, скажет он, как он всегда говорил.

В тот вечер перед дверью появился Луи.

Самое время, хотелось мне сказать. Я проглотила эти слова. Не стоило питать иллюзий, он пришел не чтобы остаться. Он пришел из-за ярости, что бушевала в его глазах. Я дотронулась до его руки.

– Ей очень больно, Луи.

Он кивнул.

– Отлично, – и вошел в комнату.

Наша мать лежала на диване, ее лицо было не узнать. Избитое, синее и все в ссадинах, опухшее, как шар, который вот-вот лопнет. На ее теле тоже были синяки и ссадины. Из-за отека ее глаза превратились в щелочки. Должно быть, странно было смотреть сквозь них на мир.