Начало всего - читать онлайн книгу. Автор: Робин Шнайдер cтр.№ 8

Я пожал плечами, стараясь не показывать, как сильно она растревожила меня своими словами и тем, как много успела подметить.

– Может, я и был королем бала, – произнес я.

Это взбесило Кэссиди. Я же еле сдерживал смех – такими нелепыми сейчас казались пылящиеся на полке глупая пластиковая корона и скипетр, когда на бал я так и не попал.

Дальше мы сидели, усердно игнорируя друг друга, пока не настал наш черед выступать перед классом.

– Йо прэсенто Кэссиди ^[11], – произнес я, и Шарлотта громко захихикала.

Миссис Мартин нахмурилась.

– Мужланка-Кэссиди, – громко прошептала Шарлотта, и Джилл покатилась со смеху.

Я знал, какой может быть Шарлотта, а Кэссиди как раз грозило стать новым объектом для ее издевательств. Поэтому я сочинил наискучнейшую историю о том, что любимый предмет Кэссиди – литература, что ей нравится танцевать балет и что ее младший брат играет в футбол. Я оказал ей услугу, выставив ее неинтересной и непримечательной. Я не дал Шарлотте в руки оружие для издевок. Однако Кэссиди, видимо, имела другое мнение на сей счет, поскольку, когда я закончил, она зло усмехнулась, поддернула рукава кофты и спокойно сказала классу:

– Это Эзра. Он был королем бала, и он лучший теннисист во всей школе.

ВЕРНУВШИСЬ ДОМОЙ, я переоделся в шорты, вышел на задний двор и растянулся на мягком пыльном лежаке у бассейна. Слушая звук льющейся воды в импровизированном водопаде, сделанном из ландшафтных камней, попытался вспомнить, когда в этом бассейне кто-то из нас плавал в последний раз. Солнце припекало грудь. Оно светило так ярко, что я с трудом читал указания в учебнике испанского.

– Эзра, ты что там делаешь? – напугала меня своим криком мама.

Я поднялся и, щурясь на солнце, потопал к дому. Мама застыла за сетчатой дверью, держа в руках мат для йоги.

– Иду я, иду.

– О чем ты думал? – мягко спросила она, когда я вошел в кухню. В одежде для йоги мама казалась гораздо моложе своих сорока семи лет.

– Хотел позагорать, – пожал я плечами. – Я бледный, как привидение.

– О, милый. – Мама достала из холодильника пакет с лимонадом и налила нам по стакану. – Ты же знаешь, что тебе нельзя находиться под прямыми солнечными лучами.

Недовольно хмыкнув, я отпил лимонада. Отвратительного на вкус. Мама покупает только здоровую пищу, поэтому в ней отсутствует по меньшей мере один ключевой ингредиент: глютен, сахар или ароматическая добавка.

Но вот насчет солнца она была права. Я еще не слез с обезболивающих, которые пил после очередной операции на колене, а одним из их «чудесных» побочных эффектов была повышенная чувствительность к солнечному свету. После проведенной во дворе четверти часа слегка кружилась голова, но я бы ни за что в этом не признался.

– Как прошел первый учебный день? – спросила мама. Само беспокойство.

«Довольно унизительно», – подумал я.

– Нормально.

– Расскажешь что-нибудь интересное? – не сдавалась она.

Я подумал о том, как меня выгнали с собрания из-за вымышленного никотинового пластыря (кстати говоря, я сигареты-то во рту никогда не держал), и о кошмарном уроке истории у тренера Энтони. Подумал о новенькой девушке, бесконечно далекой от исчезающих клубничных полей и искусственного озера Иствуда. Я представил ее устроившейся на готической крыше, в забавной потрепанной одежде, перебирающей струны гитары и смотрящей на колокольни и булыжные мостовые.

– Да нечего рассказывать, – ответил я, сказался уставшим и поднялся наверх.

Наш дом – монструозное сооружение. Шесть спален, окрашенные в одинаковый спокойный тон светлой яичной скорлупы, плюс дополнительная комната-гостиная. Он похож на выставочный образец, заставленный безликой демонстрационной мебелью. Трудно представить, чтобы в таком доме действительно кто-то жил. Мы устроились здесь, когда мне было восемь – улучшили, так сказать, условия проживания, переехав из старого жилого комплекса, расположенного по другую сторону дорожной петли. Год спустя нам в наследство от моей безумной тетушки достался огромный пудель Купер: тетушка снова вышла замуж и стала жить в роскошных апартаментах, где запрещалось иметь больших питомцев.

Купер был вполне обычным пуделем – из тех, что похожи на лохматых черных жирафов. Я выгуливал его в детстве. Точнее, он катал меня на самокате, бегая вверх-вниз по улицам. Если мне снились кошмары, я брал его к себе в постель, хотя ему полагалось спать внизу, в прачечной. Куперу было около восьми, когда он достался нам, и, похоже, он считал себя самым настоящим владельцем поместья. Ну ладно, признаюсь: я обожал этого сумасшедшего пса, его пахнущий попкорном мех и всепонимающие глаза.

Он ждал меня в моей комнате, свернувшись у изножия кровати и положив морду на книгу «Великий Гэтсби», которую я просматривал прошлым вечером.

«Как насчет прогулки, старина?» – казалось, спрашивали его глаза.

Я сел рядом с ним и погладил его по голове.

– Прости.

И, клянусь, он понимающе кивнул, прежде чем снова опустить морду на мамину старую книгу в мягкой обложке. Он разрывал мне сердце, этот Купер. Мне хотелось схватить поводок и привычной трусцой пробежать с ним по улицам комплекса, а потом, на крутой тропе в конце Кресент-Висты, перейти на стремительный бег. Меня придавила мысль, что мы давно уже не прогуливались так и что я больше никогда не смогу с ним пробежаться.

Я включил плей-лист с песнями Боба Дилана, который слушал, будучи в подавленном состоянии, все лето, и лег поверх одеяла. Я не плакал, но из-за перехватившего горло спазма было больно глотать. Какое-то время я так и лежал – в комнате с опущенными жалюзи, слушая фантастично депрессивную старую музыку и пытаясь убедить себя в том, что хочу, чтобы все стало по-старому. Однако тем днем, сидя на уроке испанского со своими бывшими приятелями, болтавшими ни о чем, я чувствовал полное опустошение. Такое ощущение, что часть меня, наслаждавшаяся общением с ними, испарилась, оставив после себя зияющую пустоту, и я пытался не упасть в разверзшуюся дыру, страшась ее глубины.

Когда мама ровно в полседьмого позвала меня на ужин по внутреннему телефону, я уже почти взял себя в руки. Она приготовила лосось с киноа и капустой кале. Не хочу показаться неблагодарным, но мы с отцом предпочли бы пиццу. Разумеется, мы об этом умолчали. Говорить такое маме ни в коем случае нельзя.

Я очень похож на отца. Те же темные волнистые волосы, хотя у него на висках уже проглядывает седина. Те же синие глаза и маленькая ямочка на подбородке. Правда, отец немного выше меня. Он из тех дружелюбных корпоративных юристов, которые жертвуют кругленькие суммы своему бывшему студенческому братству. У него раскатистый смех, от него всегда пахнет листерином ^[12], когда-то он играл в теннис, теперь играет в гольф. Такой типаж наверняка вам знаком.