- Какая жалость. Ну, ничего, ты еще маленькая, чтобы пить.
- Вот еще, мне восемнадцать.
А скоро девятнадцать даже.
- Взрослая, значит?
Как по мне, Кейман стоял близко. Слишком близко, нарушая все границы личного комфорта,или как там эта штука называется. Он сделал большой глоток, не отрывая от меня взгляда, и будто задумался, а я. я испугалась. Не знаю, чего, меня одно его присутствие выводило из равновесия. И запах. от него почему-то кружилась голова. Приятный, сложный, но сбивающий с толку запах парфюма. Знакомый и необычный одновременно.
- Если взрослая,то я буду с тобой говорить, как со взрослой, -медленно произнес он и. придвинулся еще ближе.
Я отступила, но позади оказался стол, край которого больно врезался в ягодицы.
- Не настолько взрослая, - пробормотала я, уклоняясь от
горячего дыхания у виска.
- Да? - бархатистым ласковым голосом будто удивился Кейман. — Не настолько, значит? Тогда, моя дорогая, не-настолько-взрослая-девочка, ничего не хочешь мне рассказать?
Сердце ушло в пятки.
- Н-нет.
- Значит, все же взрослая? И хочешь решать проблемы сама?
Указательный палец прикоснулся к коже там, где начинался вырез платья, а еще неистово стучало сердце.
- Прекратите! Это не этично, вы же преподаватель!
- Да в бездну преподавание, ты в моем доме! Если хочешь быть взрослой - будем разговаривать как взрослые. А если все же остановимся на том, что ты - моя подопечная и адептка,то повторяю вопрос. Ничего не хочешь мне рассказать?
В партизаны меня не возьмут.
- Ладно! - сдалась я. - Возможно, я говорила с Бастианом.
- Возможно? - Кейман поднял брови.
Но отошел на несколько шагов,и я, кляня себя за слабость, с шумом втянула в воздух, которого так не хватало в легких.
- Ну. не возможно. Я с ним говорила. С этой. астральной проекцией, или как ее. Но я ничего не делала , он сам явился!
- И?
- И потребовал ему помочь.
- Как именно?
- Написать письмо какому-то Р.Киглстеру. И отправить в Джахней от имени Бастиана.
- Ты отправила?
- Ну. - Я отвела глаза. - Да.
Кейман, к моему удивлению, рассмеялся.
- Когда же вас жизнь начнет хоть чему-то учить. Каждый первокурсник, сидя передо мной, доказывает, что он -взрослый человек, способный на взрослые поступки. А чуть что, так сразу дохлой крысой в однокурсников кидаться. Ты вообще собиралась мне рассказать?
- Я собиралась рассказать матери Бастиана. Вы сами сказали, что только его семье решать, пытаться его спасти или нет. Вы говорите, средства нет, Бастиан считает, что есть. Что мне-то делать?! Он мне весь мозг вынесет.
- Это безусловно.
Магистр Крост, как ни в чем не бывало, вернулся в кресло.
- Почему он пришел? Кто вызвал проекцию , если для этого нужен сильный маг?
- Ты, - просто и без обиняков ответил Кейман. - Он зацепился за тебя, за твой дар.
- А.
Я бы села прямо на пол , если бы не узкая юбка, честное слово!
- Это ещё одна грань моего дара? Темной магии?
- Именно.
Просто прекрасно! Итого: способность бить людей током (не всегда контролируемая), способность понимать древние языки и способность общаться с астральными проекциями. Или проекцией. Ну почему я не могла вызвать дух кого-нибудь поприятнее ди Файра?! Эми Уайнхаус бы отлично скрасила мрачные будни.
- И что мне теперь делать? Доложить вам, когда Бастиан снова появится, что бы вы помешали его плану?
- Нет. Сделай то, что он просит.
Рот у меня открылся сам собой. Хорошо, что я не пила ликер. Кейман туда что-то намешал?
- Сделать? А. зачем?
- А затем, Шторм, что я так хочу. Ты все равно будешь ему помогать, твое чувство вины перекрыло даже ненависть к ди Файру, что само по себе интересно. Но если будешь помогать,то хоть под моим присмотром. И заодно постарайся сделать так, что бы к моменту, когда его план, каким бы гениальным он ни был, провалится, Бастиан принял это и попрощался с семьей. Так будет лучше.
- Вы не верите, что у него получится?
- Нет. - Кейман пожал плечами. - Хотя мне интересно, что он задумал.
- А вы не знаете, кто такой Киглстер?
- Понятия не имею, - улыбнулся магистр. - Но ты, когда выяснишь, мне расскажешь. И Шторм. врать ты пока не умеешь. Или учись или даже не берись. Пока что твои попытки меня переиграть выглядят так же нелепо, как и попытки трехлетнего ребенка спрятаться от родителей за крошечным цветочным горшком. Все, свободна.
От досады и стыда я даже ногой топнула, но Кеймана моя реакция только веселила. Уже выйдя из кабинета, я вспомнила, что так и не сказала спасибо за крылья. Но возвращаться не стала - кто его, магистра, знает.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
- Я начинаю к этому привыкать, - хихикнула Аннабет, вытягивая ноги на сидении кареты, которая несла нас навстречу новому семестру. - Хорошо быть подопечной могущественного темного лорда!
- Хорошо быть киской, хорошо собачкою, - совершенно некстати вспомнилась дурацкая детская присказка.
В отличие от Аннабет, пребывавшей в радостном возбуждении, я сидела, вцепившись в скамейку и нервно всматривалась в окно. Ждала , когда вдали покажутся знакомые башенки школы и флаг Штормхолда. И завидовала подруге - ее, в отличие от меня, не мучили воспоминания о сером столе дыма, поднимающемся к небу. Умом я понимала, что школу отреставрировали и сегодня в нее слетится целая толпа адептов, но эмоции неслись вскачь, игнорируя доводы разума. Приходилось все силы бросать на то, что бы сдерживать всплески магии.
Аннабет листала одну из моих книг.
- Потрясающе. Ты правда это понимаешь?
- Немного. - Я пожала плечами.
- А для меня - какие-то жуткие загогулины.
- Примерно так человек с дислексией видит тексты. Хотя нет. представь, что буквы ещё и двигаются.
- У тебя интересный дар. Стихии кажутся скучными в сравнении с темной магией. Никогда не знаешь, что вдруг сумеешь натворить.
- Да, хотелось бы еще контролировать процесс творения. Хотя бы ту часть, которая угрожает окружающим.
- У нас впереди три с половиной года в школе, - резонно заметила подруга. - Научимся. Ух ты, смотри, рисунок дракона. кто-то говорит, они вымерли, а кто-то считает, что их и не существовало. А ты как думаешь? Что здесь написано?
Я мельком взглянула на страницу, что показывала Аннабет. Там действительно был изображен красивый величественный дракон, заслоняющий солнце мощными перепончатыми крыльями. Но текст был настолько мелкий, что издалека я не разобрала , а наклоняться не стала.