Спящий агент - читать онлайн книгу. Автор: Камилла Гребе, Пауль Лендер Энгстрём cтр.№ 46

Об этой истории узнали четырнадцать лет спустя.

Даже о Чернобыле сообщили не сразу. И то скорее всего только потому, что подняли тревогу шведы, – ветер донес волну радиации. Советская классика – ни в чем не сознаваться.

Он посмотрел на экран – живая диаграмма показывала продукцию электроэнергии час за часом. Сегодня все реакторы работали с полной нагрузкой: морозы не отпускают, потребность в энергии близка к максимуму.

Хромая, подошла Соня. Седые волосы собраны в узел, очки съехали на кончик носа.

– Как ты, Хайнц? У тебя вид, как будто кто-то умер.

– Ну нет… пока никто, – соврал он.

Марианн уже начала заводить разговоры о новой собаке, но Хайнц не был уверен, хочет ли он… По крайней мере, не сразу. Пока не перестанет причинять боль память об Альберте, о его заливистом добродушном тявканье. А как он тыкал Хайнца мягким замшевым носом в бок, если случалось проспать время утренней прогулки…

Но главное – надо дождаться, пока Центр оставит его в покое. Иначе дело может кончиться еще одной зарезанной собакой.

Соня положила руку на больной тазобедренный сустав и некоторое время смотрела на него с недоверием, словно знала, что он от нее что-то скрывает.

Они работали вместе уже пятнадцать лет. Вместе были у пульта в тот вторник в июле 2006 года, когда на «Форсмарке» произошел едва ли не самый серьезный ядерный инцидент в Швеции.

Короткое замыкание в трансформаторе выбило две важных цепи в системе обеспечения безопасности. Поначалу все выглядело безобидно: реактор отреагировал снижением мощности на тридцать процентов. А потом началось черт-те что: включилась аварийная вентиляция, завыли сирены, замигали красные лампы: повышенное давление в реакторе, утечка, вырубились компьютеры…

Тогда обошлось во многом благодаря его и Сони грамотным действиям и, главное, присутствию духа.

Хайнц знал, что у нее хранится футболка, которую заказали сотрудники. Надпись гласила: Я спасла Швецию от ядерной катастрофы. Эта дурацкая футболка – награда за мой подвиг.

У Хайнца тоже была такая футболка, но он ее никому не показывал. Даже Марианн про нее не знала – он искренне считал, что хвалиться нечем. Надо стыдиться, а не хвалиться.

– Давление в конденсаторе низкое, – сказала Соня, оставив в покое самочувствие Хайнца.

– Низкое?

– Да. Иди посмотри.

Хайнц встал и двинулся за Соней к мониторам в углу зала.

– Странно, правда? – негромко сказала она и сдвинула очки на место. – Реактор работает на максимальной мощности, а давление…

Соня, как всегда, права.

В этом режиме давление в конденсаторе должно быть как минимум на пять процентов выше.

Хайнцу никак не удавалось отделаться от мысли о температуре в бассейне выдержки топлива, которую якобы неверно измерил Филип. Расхождение результатов – не заслуга ли это его флешки? Может быть, чужая программа каким-то образом путает результаты замеров?

И что тогда будет? Уровень воды, давление, температура – все эти показатели жизненно важны для нормальной работы станции. Жизненно в буквальном смысле.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но промолчал. Сказать, что он что-то подозревает, – значит, признаться, что он химичил с компьютерной системой.

– Что? – спросила Соня. – Что ты хотел сказать?

– Ничего… Ровным счетом ничего. Давление и в самом деле низковато.

Том

Музей современного искусства, центр Стокгольма, январь 2014

Всего пять дней, а ощущение, будто прошла вечность. Всего пять дней, когда они обсуждали случившееся и надеялись, что Кнут вот-вот выздоровеет. И уж, во всяком случае, успеет принять участие в сегодняшнем собрании акционеров. А вместо этого ему с каждым днем становилось хуже, и новость, что генеральный директор крупнейшего в Европе энергетического предприятия тяжело и, возможно, смертельно болен, разлетелась по миру, как лесной пожар.

Жизнь Тома в развалинах, а Кнут дожидается смерти в палате интенсивной терапии в Каролинском госпитале.

Разыгрывается спектакль – в равной мере абсурдный и трагический.

Том стоял на сцене в арендованном большом зале на нижнем этаже Музея современного искусства. Свободных мест нет – три сотни активных владельцев акций и журналистов из разных стран, и столько же стоят в конце зала и в проходах. Те, кому не нашлось места, следят за происходящим на больших телеэкранах в вестибюле.

Том, Гелас и председатель совета директоров Оскар Дальшерна составляли трио солистов в спектакле, который можно было бы назвать «В ожидании Кнута». Приходилось импровизировать, потому что все планы и наметки пошли псу под хвост.

– К сожалению, вынужден повторить: достоверной информации, когда Кнут Сведберг сможет приступить к своим обязанностям, я не располагаю, – развел руками Оскар Дальшерна.

– Вы собираетесь кого-то назначить исполняющим его обязанности, пока Кнут не вернется? – спросил один из инвесторов.

– Мы над этим работаем.

– А он вообще когда-нибудь вернется, как вы считаете?

– Я не врач, но, разумеется… мы надеемся, что состояние его стабилизируется и он пойдет на поправку.

– Ходят слухи, что он умирает, – сказал журналист по прозвищу Афтонбладет-Йозеф ^[22].

Я не врач, сказал Дальшерна. Анонимная фигура закованного в белые доспехи врача, который попросил их удалиться из палаты, наверное, навсегда врезалась в память Тома. Как и страдальческое, почти неузнаваемое лицо Кнута. Последние дни он долго не мог заснуть.

Но Кнут и Ребекка… ему было стыдно, но он не мог заставить себя по-настоящему сострадать умирающему другу.

Оскар, который вел собрание, явно выдохся. Гелас, умница, немедленно это заметила, вышла на середину сцены и взяла у него микрофон. Оскар оживился, а Том почувствовал чуть ли не гордость – вести собрание при таком накале страстей решится не каждый, тем более добровольно.

– Оскар уже сказал – мы на текущий момент очень мало знаем. Болезнь редкая, и никто не в состоянии точно прогнозировать исход.

– Широко обсуждается версия, что Кнута отравил подосланный русский шпион. Что вы можете сказать по этому поводу?

В зале зашумели. Задавший вопрос Афтонбладет-Йозеф чуть не подпрыгивал от любопытства.

Но они были готовы к вопросу. Перед собранием Гелас полчаса разговаривала с крупным функционером из Министерства иностранных дел.

– Нам объяснили, что на начальной стадии расследование засекречено, поэтому ответить на этот вопрос я не могу. Прежде всего потому, что не знаю ответа.

– О’кей, я понял. Вы не можете комментировать слухи из политических соображений.