Не римская Испания. Арбалетчики в Карфагене - читать онлайн книгу. Автор: Безбашенный cтр.№ 69

Я едва не упал с коня со смеху, когда узнал в одном из подъехавших к нам трёх всадниках свежеиспечённого «идальго и кабальеро» Хренио.

— Ты здесь затем же, зачем и я? — поинтересовался он.

— Тебе виднее, но скорее всего, — ответил я ему в том же духе.

— Ты прав! Млять! Башня мне досталась хорошая, но слабая стена! Если кто-то нападёт, сам я в башне отсижусь, но имущества жалко! Как вы говорите — лягушка душит?

— Жаба давит, — поправил я его. — Вот и меня тоже задавила, да ещё и похлеще, чем тебя — у меня ведь и твоей башни даже нет.

— И хрен там?

— Ага, он самый! Отсюда этих брёвен хрен навозишься!

— Млять! — окончательно резюмировал испанец.

Всё это время мой управляющий озадаченно смотрел на нас, и тогда я, заметив это, спохватился, что сам же собирался ввести его в курс проблемы. Кое-как с помощью Велии растолковал ему по-финикийски свои планы и безрадостные соображения по ним.

— Но ведь есть же глина, господин! — напомнил он мне. — Много глины! Все, кто не может позволить себе строиться из камня, строятся из сырцового кирпича. А камнем на известковом растворе можно потом облицевать стену снаружи, и тогда его понадобится совсем немного.

Млять! Ну почему я такой… гм… дурак на букву «м»! Ведь он прав! Если на куда более влажном Кавказе дома из самана стоят и не думают оплывать, а уж в Средней Азии и целые крепости из него построены века назад и стоят до сих пор, хоть и в течение веков заброшены безо всякого ремонта, то уж тут-то, в Северной Африке, сами боги тем более велели строить из него!

— А поверху пустить деревянный парапет, как в Испании, — добавил Васкес.

Таким образом, проблема фортификации разрешилась и сама собой, поскольку существовала только в наших зашоренных современными стереотипами головах. Вот вбил я себе в башку мысль о хорошем средневековом замке, а память подсказывает только либо западноевропейский каменный, либо древнерусский деревянный. Ну, точнее, и европейцы тоже начинали с деревянных, а потом уж каменными их заменили, но это уже нюансы. А значительная часть всего остального мира даже понятия не имела, что можно только так, и строила себе из самана, добываемого прямо из-под ног, гы-гы!

Увидев, что я успокоился и повеселел, Велия обратила моё внимание на мелочи вроде изобилия кустарниковых дубов и напомнила, что и их листья дубовый шелкопряд тоже трескает с удовольствием. Причём если нормальные древовидные дубы появлялись в заметном количестве только здесь — если говорить о больших деревьях, а не о молодой поросли, то кустарниковые начинались практически от самой опушки леса. Супружница намекала, конечно, на перспективы сбора коконов прямо отсюда, с кустов, и моё решение оказалось для неё неожиданным.

— Когда люди высвободятся, организуй пересадку вот таких кустов отсюда на все межевые полосы между полями и плантациями виллы, — велел я управляющему. — Но только именно кустарниковых дубов и только отсюда. Ближних к нам не трогать — они и так близко.

— Ты хочешь иметь жёлуди на случай неурожая, господин? — предположил тот.

— Они тоже не помешают. Но прежде всего — свежие листья, и их понадобится много. Если не хватит на ближайших кустах — у нас будут ещё и свои. А дома я расскажу тебе, что ещё нужно будет сделать…

Я задумал шелководческую ферму. Когда Наташка проговорилась, что изучала вопрос о «лесном» шелководстве, я порасспросил её о нём подробнее, и не один раз, так что выудил из неё в конце концов немало полезных сведений. В тот период, когда этим занимались всерьёз, вплоть до выведения культурных пород дубового шелкопряда — на Украине, в Белоруссии, в Чувашии и Башкирии, а планировали заняться даже в Сибири, то разводили дубового шелкопряда на фермах, аналогичных традиционным, для обычного тутового шелкопряда.

Основных резонов тут три. Во-первых, не надо разыскивать коконы на больших площадях леса, да ещё и лезть за ними в труднодоступные места. Во-вторых — самих этих коконов получается гораздо больше, поскольку на ферме гусеницы всё-таки защищены от их склёвывания птицами. В-третьих, на ферме гусениц кормят листьями, уже сорванными с дерева, и такой корм для них предпочтительнее. Дело тут в том, что растительность для борьбы с прожорливыми гусеницами вырабатывает отраву против них, от которой слабые дохнут, а крепкие жрут листья уже не так активно. В сорванных же листьях этой отравы гораздо меньше, поскольку прекращено её поступление от растения, и гусеницы на таком корме гораздо здоровее, питаются интенсивнее и растут побыстрее, сокращая тем самым время до прядения кокона и окукливания. И наконец, на ферме все они на виду в течение всего жизненного цикла, и появляется возможность вести хоть какую-то селекцию.

Хлеб же дёшев — ну, кроме тех краткосрочных периодов, когда хлеботорговцы устраивают очередную спекуляцию им, а по мере развития сельского хозяйства, которому карфагенские землевладельцы уделяют всё больше и больше внимания, он будет дешеветь ещё. И не один только хлеб, а вообще всё, что традиционно выращивается на плодородной североафриканской земле. А значит, обычной традиционной сельхозпродукцией здесь не озолотишься. Поэтому я решил развернуть на своей вилле шелководство, которое в случае успеха окажется многократно доходнее. Дело это трудоёмкое, так что и после постройки оборонительного периметра вокруг виллы безработица моим рабам не грозит…

— За спор с надсмотрщиком ты получишь три палки. За спор с управляющим — ещё пять. Итого, ты получаешь восемь палок за недисциплинированность, — приговорил я провинившегося раба. Надсмотрщику, впрочем, подал знак особо не зверствовать. Хотя рассекающие при ударе кожу кнут и плеть я для наказания рабов запретил вообще, теперь для рабов — только палка, но и палкой ведь можно искалечить, а то и вовсе убить на хрен, если колотить со всей дури. А мне не нужно на вилле смертей и увечий, мне нужна просто трудовая дисциплина. Тем более что мальчишка, возможно, не так уж и неправ.

После наказания его снова подвели ко мне.

— Тебя плохо кормили? — спросил я его.

— Хорошо, господин, — буркнул тот.

— С тобой плохо обращались до сих пор?

— Под твоей властью — нормально, господин.

— Ты хочешь быть проданным другому хозяину?

— Нет, господин! — парень забеспокоился, гы-гы!

— Тогда впредь, будь уж так любезен, повинуйся приказам людей, поставленных руководить тобой. Никто из нас не бог, все мы простые смертные, и каждый из нас может ошибаться. Но это не даёт тебе права на неповиновение. Если надсмотрщик неправ и ты не убедил его в своей правоте — ты всё равно должен выполнить его приказ, а потом уже только пожаловаться на него управляющему. Если неправ и управляющий — есть ещё и я. Если неправ и я — на меня тебе жаловаться уже некому, но ты всегда можешь попросить продать тебя. Как знать, вдруг я не откажу?

— Я же сказал, господин, что не хочу этого. У тебя неплохо служится, раньше было гораздо хуже…