Лабиринт. Феникс - читать онлайн книгу. Автор: Александр Забусов cтр.№ 67

— Н-на!

Переборщил с ударом. Сила инерции вырвала немецко-фашистского товарища из захвата и отбросила на добрый метр от него… Уловил момент падения. Чистый нокдаун. Подшагнул. Еще подшагнул. Почувствовав распростертое у ног тело, без зазрения совести стал пинать его сапогами, сам при этом покачиваясь от возможной дезориентации в пространстве. Присел. Нащупал шевелившегося человека. Руки щупальцами заползали по одежде, добрались до шеи, волос на голове. Переполз через товарища. Шею в замок, захват головы пятерней, рывок на излом позвонков.

— В-ва-а-а!

У Каретникова с его обостренным слухом даже уши заложило. Чуть сам не сдох от акустического шока. Что за хрень? При таком умертвлении человек так орать не может. По-всякому было, но чтоб вот так… Темнота не давала полной картины произошедшего. Выпустил из рук безвольное тело, решил:

— Хрен вас, с-сатанистов отмороженных, разберет! Может, действительно по-людски даже умереть не в состоянии.

Облапал своего покойного визави, достал из кобуры пистолет, явно ТТ. Не побрезговал и запасным магазином, заполненным патронами. До помещения, в котором были двое живых, добрался по слуху, щупая стену рукой. Отворил дверь. Услышал:

— Ulin, wir sind fast fertig. Es ist dringend notwendig, das Licht einzuschalten. Noch fünf bis zehn Minuten und kann gesprengt werden ^[18].

Отрадно, успел! Это, выходит, технари здесь собрались. Согласился:

— Аusgezeichnet! ^[19]

На звук голоса одного и дыхание второго стрелял без остановки, только направление ствола и положение руки менял. Опасался, как бы ни подорвали хоть элемент того, что уже успели. Сам совсем оглох, стоял, ожидая момента, когда можно будет распознать, не промахнулся ли впопыхах. Но нет. Среди живых здесь только он остался. Пора выбираться. Пошел по лабиринту, попадая из одного коридора в другой. Время под землей течет не так заметно, как на поверхности. Сколько ни прислушивался, слышал лишь капель с потолка. Поняв бесполезность затеи, уселся на пол, чувствуя, как утекают из организма силы, а слух становится не таким, как прежде, острым. Когда накатила тяжесть, где-то в стороне различил глухую стрельбу, но подняться уже не смог, потерял сознание.

* * *

На поправку шел быстро. Врачи, в общем-то, не удивлялись, ран на теле, кроме старых, естественно, не было. А то, что в госпиталь привезли его в бессознательном состоянии и долго не могли в чувство привести, так уже и забылось. Ну, перенапрягся организм, не успев восстановиться после прежней передряги, — бывает. Чуть откормить и отдохнуть дать, а потом и снова в строй можно поставить. Человек — существо такое, что выдержит все! Только вот, когда чуть оклемался, в палате тут же следователь дал о себе знать и на все протесты врачей сурово заявил:

— Дело государственной важности. Ваш пациент единственный, кто выжил. А если он завтра умрет, с кого показания снимать? С вас прикажете?

И понеслось! За пару дней всю душу вынул, до мелочей, до тошноты, все по минутам выспросил. А ему что скрывать? Да и памятью Бог не обидел. Но когда тебя по десятому разу каждый эпизод повторить заставляют, кого хочешь, до печенок достанет. По-видимому, и на месте происшествия все досконально осмотрели и запротоколировали. Когда с общей картиной нападения на объект все совпало, от него наконец-то отвязались и в покое оставили. Снова завис, ощутив некоторую неприкаянность. Вроде бы уже и выздоровел, а к какому ведомству отнести вчерашнего почти покойника по всем медицинским показаниям, госпитальное начальство еще не определилось. На фронт после такой встряски организма вроде бы и рано, можно сказать, еще вчера человек пластом лежал, из ложечки кормили и утку из-под него выносили, но и в тылу ему делать по большому счету тоже нечего.

Между тем в палаты с ранеными доходили слухи о положении на фронте, в какой-то момент превратившиеся в реальную информацию. Бои под Москвой были очень тяжелыми. Героизм советских людей был массовый, они шли на смерть с верой в победу. Осенью и зимой 1941-го никто из защитников Москвы не надеялся выжить, шансов уцелеть не было, в атаку шли с отчаянием обреченных. Самопожертвование было сознательным. Люди знали, что защищают сердце своей страны, и себя не щадили, а еще выручала суровая зима. У немцев не было топлива, рассчитанного на такие морозы. На позициях и дорогах встали замерзшие немецкие танковые и автомобильные колонны, стоявшие целехонькими. Не было адаптированного к нашим зимним условиям горючего. Вскоре к Москве подошли и заняли позиции сибирские и дальневосточные дивизии. Чаша весов сдвинулась в правильную сторону. К тринадцатому декабря частям Красной Армии удалось полуокружить части вермахта, так что немецкому командованию пришлось отводить войска на запад. Шестнадцатого был взят Клин, двадцатого декабря освобождён Волоколамск. Юго-западнее Москвы в конце декабря — начале января были освобождены города Наро-Фоминск и Боровск. И наконец, в районе Тулы советские войска нанесли удар по растянутым порядкам 2-й немецкой танковой группы. Части вермахта, пытаясь сохранить свою боеспособность и предотвратить катастрофу, начали отход. В результате ожесточенных боев советским войскам удалось ликвидировать угрозу для Тулы и создать предпосылки для освобождения Калуги, что и произошло тридцатого декабря. Восьмого января контрнаступление советских войск под Москвой завершилось.

На фоне этих событий лейтенанта Каретникова вызвали в кабинет главврача госпиталя. Седой подполковник, скорей всего призванный из запаса, с единственной медалью на груди гимнастерки, приподняв глаза от скопления бумаг и папок на столе, встретил выздоравливающего больного в своем кабинете, до недавнего времени бывшем школьной учительской.

— Разрешите войти? Товарищ подполковник…

Внимательный взгляд усталых глаз, с интересом глядевших на молодого человека, и молчаливый кивок головой заставили ближе подойти к столу. Пройдясь пальцами по корешкам папок, врач выудил из стопки нужную ему. Пока, раскрыв ее, листал страницы, вчитываясь в написанное, Михаил даже заскучать успел.

— Молодой человек, — наконец-то медицинский чиновник вновь обратил внимание на выздоравливающего пациента, отвлекшись от текста. — Согласно определению медицинской комиссии, вы здоровы и подлежите выписке. Но та же комиссия рекомендует отправить вас в краткосрочный отпуск, сроком на две недели.

От такого выверта, внешне оставаясь спокойным, Каретников подвис. Какой, к чертовой матери, отпуск? Где его отгуливать? Попытался сослаться на положение на фронте:

— Товарищ полковник, я здоров…

— И пожалуй, рекомендацию я подпишу. По истечении срока отпускного времени вам следует прибыть в тот же военкомат… — перелистнув страницу, сверился с одной из бумаг, снова глянул на лейтенанта, — в котором вы получали прежнее назначение.