Лабиринт. Феникс - читать онлайн книгу. Автор: Александр Забусов cтр.№ 46

— Болото не для всех гибельно. Живёт своей особенной, скрытой от постороннего взгляда жизнью. Живёт, чтобы потом умереть и снова возродиться. И в этом его невероятная сила. — Глянул хитро так, спросил: — Никого не напоминает?..

Что это он в виду имеет? Не понять.

— Вот и принимай его, какое оно есть. Тебя и меня оно же терпит.

— Как это?

— У каждого болота хозяин есть. Болотняник, старикан с глазами цвета болотной воды, с водорослями в мутно-зеленых волосах да с хвостом ящерицы. Бездонные трясины он устилает свежей травой. Может, именно сейчас, он смотрит на нас, скрываясь в ряске.

Смеется над ним, что ли? Сдерживаясь от грубости, задал вопрос:

— Шутишь?

— Ха-ха! Шучу…

Глаза холодные, словно две ледышки. Поднялся на ноги, направившись к костру, где генералы, как простые солдаты в походе, колдуют у казана. Обернулся с серьезным выражением на лице, добавил к сказанному:

— А может, и нет.

Вот и понимай его, как хочешь! Им всем только бы до своих добраться, а там уж…

Когда на поверхность выбрались, лейтенант тоже темнил. Спросил его, кто такие их провожатые и почему он одного из них ни на секунду от себя не отпускает? Отшутился. Мол, люди хорошие на пути попались, взялись проводить по лабиринтам, чтоб не заплутали не ровен час, в ловушках не сгинули. Как же! Взгляд у этого молоденького паренька, словно у змеи подколодной, холодный и безжалостный. Видел не раз таких людей, прожженных жизнью, опасных и непонятных ему. Только те как минимум полвека прожили, всякое повидали, а этот… молодой, улыбчивый, добрый… убийца.

Когда вывели их, он того, которого опекал всю дорогу, вместо благодарности вдруг в грудь пальцами ткнул. Разин едва услышал, каким напутствием простился.

«Есть у меня большая надежда, что не свидимся больше».

И такой же непонятный капитану ответ.

«Посмотрим».

Проследил за взглядом молодого командира, брошенным в спину провожатому. В глазах безразличие плещется. Будто на вражеского покойника смотрит.

Вот! Смущало такое поведение человека, воспитанного в Советской стране. Сам Разин не мог быть «советским», исключительно потому, что в родах Бусовых бояр мужчин готовили несколько по другим законам. И любовь к родной земле не самый главный из них. Они, прежде всего, воины, им воевать. Были еще рода волхвов. Если на нынешние реалии перевести — комиссары, пропагандисты целостности и защиты пределов Отечества, оставленного на попечение Белояровых бояр и волхвов предками… Только про себя Разин знал все, а вот Апраксин являет собой загадку. Загадки Разин не любил, хотя бы по роду своей деятельности. Вот и сейчас, сидя под деревом, наблюдал, как молодой лейтенант вращается в коллективе седых генералов, отчего-то принимавших его как равного… И здесь успел войти в доверие, расположить к себе тех, кого обязан был прикончить. А генералы-то все боевые, не кабинетные черви, людей на гниль чувствуют.

Взглядом прошелся по лицам людей, вырванных из лап гитлеровцев. Лично знал только генерал-майора Ткаченко, командира 44-й стрелковой дивизии. В финскую кампанию с Семеном Акимовичем пришлось тесно поработать, как и с командирами его штаба, ну и подразделений соответственно. С остальными только здесь познакомился. Все в званиях генерал-майоров. Командир 58-й горнострелковой — Прошкин Николай Игнатьевич, 141-й стрелковой — Тонконогов, 146-й — Герасимов, 173-й — Верзин, кажется, Сергей Владимирович, 226-й — Неретин ^[15]. Гвардия! Эк, сколько частей фашисты обезглавить смогли. А еще неизвестно, что с генералами «дома» будет. Если довести смогут.

Однако, если вернуться к Апраксину… Ох, не прост парень! Может, из старообрядцев? Маскируется умело. Может быть. Повадка выдает, но не докажешь. Да пока и не нужно.

Скривился от осознания личного прокола в операции. Оттого, что он сам, хоть и частично, но виновен, прежде всего, в гибели группы, в гибели четверых бояр и двух волхвов. И не важно, что самолет подбили, что на охотников нарвались… Совет патриархов похлеще НКВД все по косточкам разберет и резолюцию наложит…

Оставив Разина в непонятках, Михаил подошел к обществу, которое с некоторых пор стало для него подопечным. Боевые генералы, способные управлять войсками, в повседневной жизни давно оторвались от народа, о себе-то толком позаботиться не способны. Им бы коня лихого да шашку наголо, а вокруг ни души — лес и болото. Молодого лейтенанта в нынешних реалиях воспринимали на уровне между коллективным личным адъютантом и начальником штаба с правом решающего голоса. Ну и Каретников соответственно развлекался, нутро-то у него, чай, не юнца восторженного, давно за полтинник перевалило. Очередной лабиринт его жизненных исканий, попадание в 1941 год выгоревшую было душу каким-то образом подлечило. Чувствовал, оживать стал. Интерес появился. По его прикидкам, завтра должны у наших быть.

Из-за голенища достал ложку, в расступившейся компании протиснулся к казану. Глазами найдя неформального лидера генеральской шараги, испросил разрешения:

— Ну что, товарищи генералы, готова уха? Николай Игнатич, разрешите пробу снять?

Командир 58-й горнострелковой дивизии генерал-майор Прошкин по-простецки подмигнул.

— Пробуй, Василий Маевич.

Зачерпнул насыщенный взвар, состоявший из воды, соли и рыбы, наловленной вот в этой же речке, что несла свои воды в десятке метров от заводи, у которой они обосновались, подул и отхлебнул, прищурив глаза от горячего, но духовитого бульона.

— Ну, как?

— Хороша!

— Яков Иванович, головешку в варево сунуть забыли!

— И так сойдет. Еще пара минут и сербать будем. Лейтенант, зови своего капитана. Чего он там один сидит, как сыч надулся?

— Я мигом!

На полдороги в сознание закралась навязчивая мысль — что-то не так. Опасность! Но откуда она здесь?.. А ведь фронт рядом. Не то! Что-то другое. Что? Птицы смолкли, затаились. Лес тоже будто приснул, притаился.

Метнулся к Разину, подхватив, помог на ноги встать.

— Ходу. К реке, быстро! — зашептал в ухо.

Капитан понял его без особых слов. Не возражал. Подбежали к костру. Каретников приказным тоном скомандовал всем.

— Костер не трогать, казан пусть остается. Все быстро, друг за другом входим в воду.

— Зачем?

— Все потом. Опасность! Исполнять. Николай Игнатич, к камышам уходим. Тише шагать.

Подчинились. Что он мог предпринять? Ситуация экстренная, времени на размышления чуть. Веткой проелозил по песку, убирая след. Всего не уберешь, натоптали, но хотя бы тот, что в реку вел… Вода на реке не быстрая, насквозь прозрачная.

— За косу заходим! Срезайте стебли на камышинах. Верхушку не трогать… Шомполом внутри прочистить. Смотрите, вот так…