Лабиринт. Феникс - читать онлайн книгу. Автор: Александр Забусов cтр.№ 135

Приложился к винтовке. Прицелился. Пальцем потянул спусковой механизм. Выстрел на выдохе, используя дыхательную паузу.

Д-дадах!

— Дядя!

Отвлекаясь от картины падения «цели», еще успел разглядеть, что пуля попала в височную кость фигуранта, обернулся на голос, выразив недовольство на лице. Надо же! Битый час здесь терся, а так и не распознал в куче тряпья и мусора прятавшегося мальчишку лет восьми, чумазого, со спутанной копной нестриженых волос.

— Ты чего здесь?

— Страшно!

— Беги отсюда. Скоро тут еще страшнее будет. Беги!

Еще полминуты потерял, наблюдая за мальчишкой, удиравшим прочь, в стеновую дыру и за мельтешением охраны, сначала присевшей на корточки и визуально пытавшейся определить, откуда стреляли, потом оттаскивающей тушку патрона в надежное место, в надежде, что тот еще жив. Нет, братцы! Теперь этого подпольного упыря вряд ли кто оживит. Можно с уверенностью сказать, что при любых вывертах истории Крым точно наш и больше ничей! Приглядел за бойцами, порскнувшими в стороны для того, чтоб разыскать стрелка. Пора! Сдернулся с места и, оказавшись за стеной, нырнул в высокий кустарник.

…Бомбежка напополам со штурмовкой своими последствиями здорово подорвала боевой дух защитников главного штаба на юго-западном театре военных действий. Успели лишь связь восстановить, когда противник усилил натиск. Шаг за шагом фашисты двигались вперед, и до траншей осталось считанные десятки метров пройти.

От рева мощных моторов дрожала земля, от разрывов снарядов содрогался воздух над ней. А в бушевавшей пыльной дымке, в темной гари пожаров сновали в траншеях люди, пригибавшиеся при каждом раскате взрыва. В окопы как горох посыпались немцы и… пошла рубиловка рукопашной.

На Карпенко насел огромный как бугай фашист, придавил к земле, пытаясь штыком, зажатым в кулаке, продырявить грудину, из которой вдруг исчез весь воздух. Сдерживал его как мог. Сквозь сжатые зубы, хрипя, рычал:

— Га-а-а-а!

Вот-вот силы выйдут. Тогда все! Тогда…

Вдруг хватка противника ослабла, а на Сашкино лицо обильно плеснулась кровь. Не понял. Что-то происходило под боком, только из-за навалившейся туши, которую оттолкнуть сил не было, не разберешь. Топот. Крики. Отборный русский мат вперемешку с немецкими ругательствами. Ф-фух! Справился. Ё-о-о! Толкотня. Яблоку упасть негде. Режутся наши с немаками, как пьяные матросы в кабаке, только антураж другой, да танки над головой рычат и стреляют. Прорвались? Нет пока! Но если они не сдюжат, то обязательно прорвутся. Им без пехоты в поселке делать нечего. Пожгут! Но даже не это взбодрило Карпенко. В пяти шагах от него малой саперной лопаткой умело орудовал боец.

Подпрыгнул над подскользнувшимся противником и, согнув колени, резко распрямил ноги, каблуком сапога лягнул немецкого пехотинца в грудь.

— Н-на!

Переступил. Лопаткой в сторону отвел ствол автомата, согнутой рукой снизу вверх ударил точно в подбородок врагу. Поворот корпусом…

Точно он!

…удар коленом в пах.

— А-а-пх!

Острие лопатки рассекает гортань.

— Ветер! — позвал Карпенко.

Мимолетный взгляд. Подмигнул глазом, мол, признал. Некогда!

Совсем рядом, с правой стороны, через траншею перевалила туша тяжелого танка, обдав смрадом людей. Улучив момент, Ветер, что-то подобрав под ногами, размахнувшись, бросил под корму. Заорал:

— Бойся!

Присел на дно траншеи, своим криком заставив Карпенко сделать то же самое. Предмет отрикошетил от колеса с траком, оказался под днищем.

— Г-гух!

Танк словно силу потерял, осел на месте. Когда же наконец мрак рассеялся, оставив после себя лишь усиливающийся шлейф чадящего черного дыма, Карпенко увидел, как фашисты, кто жив остался, выбираются и уползают прочь. Это привело его в восторг. Выдюжили!

— Ур-ра! Победа!

С небес его спустил все тот же Ветер, приказавший:

— Хватай раненого, отходим! Сейчас в танке боекомплект взорвется, мало не покажется.

Отдышались. Бой-то еще не закончен, на противоположном фланге все еще рубятся.

— Слушай, Ветер…

— Меня Василием кличут.

— Васек, тут тебя Разин разыскивает.

— Виктор? А он каким здесь духом?

— С группой прилетел. Сейчас по ту сторону горящего танка воюет, если жив еще.

Каретников в полный рост поднялся, выглянул за бруствер. В голову мысль полезла. Та, что слинять он не успеет…

Когда по траншеям отбомбились, Карпенко просто полыхнул гневом, выгнал Дану из окопов, направив ее в сторону поселка. Здесь не безопасно, а по фрицам снайперу можно и издали стрелять. Ее возмущение не вызвало в нем никаких отговорок.

— Пошла вон!

Ну и пошла. Пока возможность была, на скорую руку «обжила» для себя лежку. Когда немцы в атаку пошли, стреляла по наступающим. Всю рукопашную схватку обливалась потом, беспокоясь о любимом мужчине, высматривала его в оптический прицел. Два раза точно спасла, «сняв» особо опасных для него особей. Потом потеряла, уже и слезу пустила. Думала — погиб. Но нет, снова нашла. Живой! А рядом с ним кто? Кто? Не может быть!

Дымом все затянуло. Взорвалось. Что там происходит?.. Из траншеи выглянул ее враг, а Сашки нет. Почему? Планка черноты на глаза пала. Ее враг убил ее мужчину! Оптика приблизила задумчивое лицо молодого мужчины. Указательный палец потянул спусковой крючок, когда рядом с фигурой врага, плечом к плечу поднялась узнаваемая фигура Карпенко. Дана вздрогнула, дернув стволом. Целилась в голову.

Выстрел.

Д-дах!

Приклад жестко толкнулся в плечо. Прильнула к оптике. Враг пошатнулся и… осел в траншею. Попала. А вот на лице Карпенко застыло выражение тревоги, потом и он исчез за насыпью…

Немцы отступили. Даже не так, остатки мангруппы бежали от появившихся советских танков, оставив после себя костры горевших машин и трупы солдат. Прибежавший на их позицию боец с фамилией Чернобров передал Разину весть, что нашелся Ветер и взводный зовет его побыстрее прибыть к ним.

Капитан, которому как раз перевязывали плечо, спросил:

— Чего такая спешка?

— Ветер умирает.

— Что-о?

В траншею разведчиков Виктор прибежал не сам, еще четверо его людей последовали за ним, и только Каретников мог знать, что были они Бусовыми боярами.

Разин склонился над умирающим. Позвал:

— Василь!

Каретников открыл глаза, и видно было, что взгляд его толком уже не фокусируется. Улыбнулся, считай, на знакомый голос, а губы едва шептали:

— Меня Михаилом зовут.