Это не моя жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Мальцев cтр.№ 36

– С твоим переломом! Поскользнулась нечаянно, говорит, засмотрелась на аварию эту… Я тебя знаю! Могла не только лодыжку сломать… Повезло!

Только после этих слов Изабелла Юрьевна смогла приподняться, отдёрнуть одеяло, посмотреть на свои ноги, разглядеть гипс и… вновь лишилась сознания.

– Напугала ты нас, Акулька! – доверительно сообщила доктор, заметив, что родильница пришла в себя. – Вдруг раз! И захорошела. Вроде ничего не предвещало, а тут… Хорошо, анестезиологи дежурили первоклассные, вытащили тебя. Сразу же непрямой массаж, сердечко завели… Да! И дочурка у тебя крепенькая родилась!

– Какое сегодня число? – выдохнул Изместьев в лицо коллеге.

Та отнеслась к его вопросу более осмысленно, нежели нянечка, которой приходилось за родильницами… подбирать…

– Четвёртое ноября, девочка! Накануне праздника родила, может, Октябриной назовёшь? Или Ноябриной?

– Даздрапермой! – огрызнулся Изместьев, скрипнув зубами. – Год какой сейчас? Год, я спрашиваю!

Улыбку с лица врачихи словно сдуло сквозняком от только что открытого окна. Она почему-то сняла колпак и стала поправлять старомодную причёску. По тому, как старательно собеседница отводила глаза, Изместьев догадался, что в его психическом здоровье основательно усомнились.

– А сама-то не помнишь, разве? – неуверенно прошептала врачиха, оглядываясь вокруг, словно разглашала страшную врачебную тайну. – Восемьдесят четвёртый, разумеется. Ты вспомни, Акулька, вспомни, умоляю… Это важно! Постарайся вспомнить подробности, постарайся!

С этими словами врачиха поднялась, щёлкнув коленками, как Изместьев в подростковом возрасте, и, ссутулившись, направилась к выходу из палаты.

Стало удивительно тихо, и Аркадий понял не сразу, что диалог проходил в переполненной палате, а окружающие родильницы слышали каждое произнесённое слово.

Их, только что родивших, было немало.

– Как, Акуль, сдюжила? – послышалось с кровати от окна. – Кто: девчонка аль пацан? Ты пацана вроде хотела… Всё о нём мечтала.

– Девка, – процедил Изместьев чужим голосом, с ужасом входя в новую для него роль. – Три пятьсот, кажись. Закричала – будь здоров!

– А чо, две девки – тож ничаво! Знать, третьего парня точнёхонько спроворите! Факт! Долго ли умеючи-то?! Я сразу говорила, что девка будет! Животень тупорыло отвисал, я ж видела…

У него не было никакого желания «точить лясы» с соседками по палате, и он отвернулся к стене. Соседки поболтали ещё немного и смолкли: кто-то утомился, кто-то сам вспомнил, что уже час ночи…

Изместьев заметил, что ему тяжело дышать – не получается вздохнуть полной грудью! Грудная клетка не та. И этот странный зуд в сосках, словно что-то их распирает изнутри. Рука сама потянулась…

Лучше бы он не делал этого! Это что за пельмени без начинки? Вывалилось при варке? Огромные вытянутые болезненные соски и абсолютно плоские, словно ссохшиеся, груди. Что это?! За что?!

Сразу вспомнился анекдот про уши спаниэля. Полный абзац!

Рука скользнула туда, куда обычно скользила у писсуара в туалете. Обычно там покоился соратник, ровесник, одноклассник, одиозный родоначальник всех и вся… Он его никогда не предаст! Не бросит на произвол судьбы!..

Доктор свято верил своим мыслям, пока рука… не нащупала пустоту.

Пространство! Ничего не выбухало ни на дюйм! Вот оно что!.. Ну да, там, конечно, обитали какие-то молекулы-атомы, пеньки-овраги… Но закадычного друга и след простыл! Однозначно! Тот был теперь где-то в ином месте, служил верой и правдой кому-то другому… Изменник, блин! Предатель!

Безнадёга-а-а!!!

Аркадия словно окатили ведром воды из январской проруби. Добро пожаловать на гладко выбритый лобок, господа! Как вам у нас на плацу? Строевой будем заниматься? Вперёд, шаго-о-ом марш!..

Может, это ему снится? Наверняка после родов вкололи что-то, и началось казаться, что отдельные части тела принимают самые причудливые, подчас невообразимые формы. Это временно, не навсегда. Всего лишь эпизод, не более. Хотелось бы надеяться.

Но если… Если вкололи после родов, значит, они, эти самые злосчастные роды, были!!! А если были, если имели честь состояться, то все эти «ошарашивающие» послеродовые открытия вписываются в общий нестройный хор, от которого уши вянут! А груди завяли намного раньше, после первых родов!!! И ничего не сделать!

Куды ты, милок, денесся?

Не мог он так прогадать во времени! Не мог!

Он-то не мог, а Клойтцер? Этот аптекарь хренов вполне мог кинуть ещё одну гирьку на весы, сместив их стрелку чуть вправо… Или влево. Пару делений достаточно. Даже одного! В историческом контексте – огромные расстояния! И вот результат: Изместьев в аду, из которого не вырваться!

Перехитрил-таки, гад! Тварюга! Похоронить его мало! Что делать?!

* * *

Утро новой жизни… Запахи снега, оттепель, цвет сосулек, какофония городской суеты…

Аркадий усиленно вспоминал всё прочитанное, когда герои книг выходили из комы, поднимались после длительных изнуряющих болезней. Осунувшиеся, но бесконечно счастливые, полные решимости жить, творить, любить… Верили, что уж теперь-то всё наверняка будет прекрасно и замечательно, можно не сомневаться! Революционеры, мать вашу!

…Для родильницы Акулины Доскиной, в тело которой «посчастливилось» с разбега вклиниться доктору, утро новой жизни стало второй, ещё более изощрённой серией кровавого сериала ужасов. После самих родов, естественно.

Впрочем, в хмуром ноябре далёкого застойного восемьдесят четвёртого слова «сериал» в стране под названием СССР ещё не существовало в принципе. До «Рабыни Изауры» и «Плачущих богатых» ещё предстояло дожить. Не было никакой возможности перепрыгнуть перестройку с её сухим законом, гласностью и пустыми прилавками.

Единственным интригующим моментом в бесконечном множестве удручающих было осознание того невзрачного факта, что где-то, пусть не рядом, но дышит тем же воздухом он, совсем ещё юный десятиклассник Аркаша Изместьев. Ни о чём не подозревающий!

Это несколько согревало и вселяло надежду.

Неожиданными «первыми» впечатлениями «молодой матери» было пощипывание крошечными, словно рыбьими, губёшками огромных, торчащих в разные стороны тёмно-коричневых сосков. Похожих на два окурка «Мальборо», с которых, как ни стряхивай, всё не могут упасть столбики пепла, Кстати, этот красный опухший, туго спелёнатый комочек плоти – по идее являлся родным существом, кровинкой! Но Аркадий ничего подобного не почувствовал.

А как прикажете сходить по лёгкому, если его постоянного флагштока в кучеряво-державных джунглях вроде как никогда не бывало? Ну, не рос он здесь!.. Причину слёз худощавой веснушчатой женщины, сидящей на корточках в ряду других таких же родильниц, разделённых перегородками, никому не дано было понять! А ведь ещё вчера она была мужчиной!..