Особист - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Поселягин cтр.№ 39

Тут лидер, приняв всех на борт, стал отходить, и я с возмущением обратился к капитан-лейтенанту, что остался с двадцатью матросами на борту трофейной субмарины:

— А нас?

— Сейчас эсминец пришвартуется, раненых и врачей примет.

И действительно, подошел эсминец, моряки сами швартовку провели, был открыт грузовой люк, тут мне самому пришлось открывать, те на подлодках не служили, и за полчаса всех раненых подняли на борт боевого корабля. А когда я направился к трапу, то ко мне каплей обратился:

— А вы куда?

— На эсминец.

— У нас нет моряков-подводников. Чуть позже нас встретят, экипаж привезут, но пока вам придётся вести. Нам уже сообщили, что вы один тут подводник и вели всё это время подлодку. Скажу честно — впечатлён.

— Б…

— Да, — подтвердил тот.

Каплей устроился на мостике, я запустил дизеля, оставив в отсеке моториста из матросов следить за ними, а сам тоже поднялся на мостик. Моряки уж привели в порядок зенитные артустановки, тут их было две. Зарядили и заняли места расчётов. Большая часть матросов оказалась зенитчиками, ими главстаршина командовал. Лидер шёл впереди, оба эсминца по бокам метрах в трёхстах, судно ПВО и тральщик замыкали, расчёты зенитчиков на всех кораблях были в полной боевой.

— Приготовься на всякий случай к срочному погружению, — велел мне каплей.

— А что, могут налететь?

— Не могут, а должны. Ждём. Вчера весь день буйствовали. Из ваших одному малому судну и двум катерам удалось до наших берегов дойти и выброситься на берег, как я слышал, спаслось почти восемьдесят командиров, много раненых было. Где остальные, не знаю. Так что ждём. Кстати, капитан-лейтенант Корнилов, БЧ-3 на лидере «Минск».

— Торпедист, значит, — хмыкнул я, пожимая ему руку. — Младший лейтенант Агапов. Последняя должность — командир зенитно-пулемётного взвода. Защищали Кобрин, немало бронетехники покрошили, у меня ДШК были во взводе, три единицы, а атаковали нас в основном легкобронированные боевые единицы. Что дальше было, не помню, накрыло миной, очнулся в лагере для военнопленных с контузией. Больше десяти дней отходил, только недавно гул и шум в голове прошли. Потом лагерь в Щецине, подготовка к побегу, ну и…

Кратко, без особых подробностей я рассказал историю побега. При этом заметил, что сигнальщики и расчёты зенитных артавтоматов прислушиваются.

Когда закончил, каплей сказал:

— Крейсер вы действительно торпедировали. Наш дальний разведчик доставил аэрофотоснимки, он на мель выбросился, в прилив полностью под воду уходит. Сильно повреждён. Тральщики, видимо, затонули на большой глубине, не смогли найти. Но то, что они ко дну пошли, подтвердили пленные из сбитых лётчиков и моряков — вчера вечером удалось потопить подлодку, подняли с воды семерых немцев.

— Тоже неплохо.

Тут сигнальщик как заорёт:

— Самолёты с запада!

— Срочное погружение! — скомандовал капитан-лейтенант.

Все моряки, и зенитчики, и сигнальщики, посыпались в люк, и мостик скоро опустел, разряжать зенитные автоматы никто не стал, слишком много времени требует, я последним скользнул в люк, закрывал, после чего закрутил штурвалы, Корнилов побежал в моторный отсек, выключать дизеля. Когда те смолкли, лодка стала погружаться. Тут сверху загрохотало, на глубине метров десяти нас затрясло, лопнуло несколько лампочек. Опустив субмарину на сорок метров, я сбегал в моторное и дал полный ход на электромоторах, и лодка дальше пошла уже под водой. Плохо, что глубины тут не самые большие. Разрывы с поверхности воды ещё доносились, даже вроде глубинные бомбы работали, но у нас было спокойно.

Шли мы часа три, перейдя на среднюю скорость, а когда дошли до границ минных полей, всплыли. На горизонте обнаружили один из эсминцев, который, увидев нас, устремился на сближение. Небо чистое, так что зенитчики осматривали свои машинки, перезаряжали их, выкинув подмоченный боезапас за борт; кок что-то приготовил. В общем, жизнь налаживалась.

Дальше нас сопроводили к Кронштадту, по пути нагнали тральщик и второй эсминец. Лидера не было. Как сообщил Корнилов, что семафором пообщался с коллегами, тот ушёл в Ленинград. В целом налёт обошёлся для советских боевых кораблей довольно легко. Повреждения, конечно, были, но, оказывается, бомбили именно нас, причём якобы потопили, сообщение об этом перехватили наши радисты. Немцы доложились, что угнанная субмарина отправлена на дно. С самолётов действительно сбрасывали глубинные бомбы, мне не показалось. Наши отбивались не безрезультатно, семь «юнкерсов» сбили и три повредили; за бомбардировщиками бросились наши «миги», коих вызвали моряки. Так что не факт, что все вернутся на родной аэродром.

Ближе к обеду взятую на буксир субмарину завели на кронштадтский рейд. Буксир повёл лодку к пирсам, там уже встречающие ожидали, многие в гражданском, сам я в этом не участвовал, стоял на мостике и, улыбаясь, махал рукой. Работало сразу шесть фотографов. Прошла швартовка, и на лодку поднялось несколько старших командиров: адмиралы, капитаны первого ранга, политработники. В общем, трофейный боевой корабль противника вызвал ажиотаж на флоте. В одном из трёх адмиралов я признал командующего флотом Трибуца. Я хотел подойти, но меня оттёрли, причём профессионально, видимо охрана адмирала. При этом попросили не соваться со своим рылом в калашный ряд и выпроводили с лодки в сторону, к зевакам. Пожав плечами, не больно-то и хотелось, я покинул пирс — не стоять же там — и направился в город. Карманы мои не были пустыми, в капитанской каюте нашелся ремень. Правда, пряжка с немецким орлом напрягала, но я прикрыл её ладонью, сунув большой палец под ремень, и так и шёл. Видимо, это запасной ремень был, ношеный, вот и достался мне, в карманах мелочевка капитанская.

Приметив одного в парадной форме, что спешил в сторону пирсов, я остановил его:

— Здорова, морячок. Отойдём, дело есть.

Мы отошли, и тот вопросительно посмотрел на меня, изучая затрапезный внешний вид. Форма явно командирская, но сильно заношенная и грязная, да ещё на груди что-то пришито. Тюремных роб нам не выдавали, поэтому номера заключённого пришивали прямо на форму, мы их все сорвали во время побега, но следы-то остались.

— Понимаешь, я попал в затруднительное финансовое положение, денег нет, но есть что продать.

— А что есть? — тут же заинтересовался тот.

— Хронометр, карманные часы, серебряные. Но без цепочки, — показал я.

Тот завёл часы и приложил к уху.

— Тикают, — заулыбался моряк и, подумав, предложил: — Восемьдесят пять рублей дам. Больше нет.

— Договорились.

Тот передал мне деньги, частью банкнотами, частью монетами, и мы разошлись, довольные друг другом. Невесть какая сумма, но всё равно нужна. У меня и немецкие марки были, причем довольно солидное количество, но где их использовать? Я прогулялся по городу, тот был сильно разрушен, шли ремонтные работы, и, заметив развал, — это что-то вроде рынка, — направился туда. Довольно быстро я сторговал трусы и майку. Новые, не ношеные; потом чёрные брюки и лёгкую куртку. Вот они ношеные. На обувь не хватило. Пусть у меня на ногах не боты, я их выкинул давно и нашёл в вещах капитана — до того как каюту полковник занял — лёгкие кеды. Это явно спортивная обувь. Так что я странно смотрелся в командирской потрёпанной форме без знаков различия и в серых кедах. Отойдя, я переоделся и, вернувшись, предложил тому же старичку, что ношеной одеждой торговал, свою форму, комплект нательного белья и кеды. Мелочёвку из карманов галифе переложил в брюки. Тот придирчиво стал изучать пояс, поэтому я пояснил: