Тарен-Странник - читать онлайн книгу. Автор: Ллойд Александер cтр.№ 33

– Неужто тут два пастуха? – шептал сам себе Тарен. – Один, которого я могу только любить, и другой, которого я способен лишь ненавидеть?

Так прошло лето. Чтобы заглушить боль разбитого сердца, Тарен работал ради работы. А ее все не убывало. Больше всего хлопот доставляла отара. Раньше ею занимался Краддок: следил, чтобы новорожденные ягнята не отбивались от матерей, а когда овцы далеко забредали в поисках травы, сгонял их вечером в овчарню. Гурги попросил доверить эти заботы ему. Он радостно скакал вместе с ягнятами, возился с овцами, и даже старый баран, славившийся дурным характером, рядом с Гурги становился послушным и спокойным. Когда дни стали прохладнее, Краддок подарил Гурги куртку, сшитую из неостриженной овчины, и теперь, когда Гурги сновал среди своих подопечных, Тарен с трудом отличал лохматое существо от остального стада. Частенько Тарен заставал Гурги сидящим на пне в кругу восхищенных овец. Они следовали за ним повсюду и даже забредали за ним в дом. Маршируя во главе отары, Гурги выглядел гордым, как военачальник.

– Посмотри! – кричал Гурги Тарену. – Каждая овчушка – пастушья послушка! Добрый хозяин – Помощник Сторожа Свиньи? Тогда смелый, умный Гурги – Помощник Сторожа Овец!

Однако взгляд Тарена по-прежнему был устремлен за гряду гор. Каждый вечер он высматривал на перевале Ффлеуддура, в облаках – Карр. Он боялся, что ворона полетела к озеру Ллюнет и, не найдя их там, либо ждет, либо отправилась на поиски куда-нибудь еще. В возвращение барда Тарен не верил, а с приближением осени, когда дни стали короче, утратил последнюю надежду и в небо больше не смотрел.

Все последние дни лета и осень они не покладая рук чинили хижину, их единственное убежище от наступающих зимних холодов. Теперь, когда первый снег запорошил морщины утесов, она была готова. Поднялись прочные стены, сложенные из крупных камней, заблестела свежей соломой крыша, тщательно были затерты сырой глиной все щели. Внутри весело полыхал в заново сложенном очаге огонь. Дверь на смазанных петлях надежно охраняла от сквозняков и закрывалась плотно, без скрипа. Деревянные скамьи прочно стояли на дубовых ногах у приземистого широкого стола. Хотя Краддок не отдыхал ни минуты и трудился без устали, большую часть работы сделал Тарен. Он наточил и почистил ржавые молотки и пилы, с их помощью смастерил кое-какие новые инструменты и приспособления. Подолгу стоял он во дворике, прикидывая, как лучше и надежнее навесить дверь, какую солому стелить на крышу, как приладить один камень к другому, чтобы стена была ровной и прочной. И теперь, устало откинув со лба давно не стриженные пряди волос, он не без гордости следил за тоненьким дымком, поднимающимся над крышей.

Краддок подошел и встал рядом. Некоторое время они молчали, потом пастух промолвил:

– Все эти годы я старался сохранить то, что было моим. Теперь это не только мое, – его бородатое лицо осветилось улыбкой, – это наше!

Тарен кивнул, но ничего не ответил. Он молча ушел в дом.

С наступлением зимы работы становилось все меньше, и короткие дни казались нескончаемо длинными. По вечерам у огня, чтобы скоротать время, Краддок рассказывал о своей юности, о том, как поселился здесь. Когда пастух говорил о лишениях и надеждах, Тарена охватывало искреннее восхищение. Впервые он ощущал сходство между Краддоком и собой.

Постепенно и Тарен разговорился. По просьбе Краддока он рассказал о Каер Даллбен, обо всем том, что с ним произошло за эти годы. Лицо Краддока светилось отцовской гордостью, когда он слушал историю приключений Тарена. Однако частенько Тарен замолкал, когда на него волной накатывали воспоминания об Эйлонви и прежних счастливых днях. Тогда он отворачивался и смотрел на огонь. В такие мгновения Краддок не просил его продолжать рассказ.

Общий тяжелый труд связал всех троих узами взаимной привязанности. Краддок был неизменно ласков и добр с Гурги, и тот, счастливый своими пастушьими делами, подолгу пропадал в загонах среди овец.

Однако как-то Краддок, выждав, когда они с Тареном остались наедине, грустно сказал:

– С того дня, как ты живешь здесь, я зову тебя сыном. Ты же никогда не назвал меня отцом.

Тарен закусил губу. Когда-то ему хотелось выкрикнуть в лицо пастуху всю свою горечь. Она не прошла и сейчас, но он не мог ранить в самое сердце того, кого винил как отца, но уважал как человека.

Увидев смятение Тарена, Краддок коротко кивнул и отвел глаза.

– Возможно, – тихо сказал он, – возможно, когда-нибудь это и случится.

Снег укрыл серые вершины белым сверкающим покровом. Высокие скалы, которые прежде казались Тарену клеткой, охраняли их долину от безжалостных холодных ветров. А ветры эти по-волчьи завывали за стенами прочно стоящей хижины, безуспешно пытаясь отыскать хоть щелочку в ее каменных стенах. Однажды на исходе дня, когда ветер особенно бушевал, Краддок и Гурги отправились проверить загоны. Тарен навешивал тяжелую овечью шкуру на узкое оконце.

Только он принялся за дело, как дверь рывком распахнулась, будто сорванная с петель, и в хижину с пронзительным воплем ввалился Гурги.

– Помоги, о, помоги! Добрый хозяин, скорее! Со спешками и побежками! – Он был бледен, руки его дрожали. – Хозяин, хозяин, пойдем с Гурги! Быстро, о, быстро!

Тарен бросил овечью шкуру, поспешно натянул меховую куртку, схватил плащ и помчался за стонущим и причитающим Гурги.

Снаружи ветер чуть не повалил его на спину. Гурги бежал, дико размахивая руками. Тарен наклонился вперед и припустил за ним, оступаясь на заснеженном склоне. На краю пастбища, которое они расчистили за лето, земля обрывалась почти отвесно. Здесь, на петляющей тропинке, Гурги остановился.

Тарен в ужасе ахнул, когда Гурги, вереща от страха, указал вниз. На узком выступе скалы лежал, раскинув руки, человек. Он чудом держался на этой наклонной площадке. Нога его была неестественно подвернута, тело почти погребено под упавшими камнями. Это был Краддок.

– Нечаянной оступкой упал с уступа! – стонал Гурги. – О, несчастный Гурги не спас его! – Он хлопнул руками по голове. – Слишком поздно!

У Тарена закружилась голова. Горе поразило его, как удар меча. И тут же, помимо воли, нахлынуло внезапное чувство свободы. Чувство волной поднималось из самых глубин его существа. На миг ему показалось, что каменная клетка рассыпалась.

Неподвижная фигура на выступе шевельнулась.

– Он жив! – вскричал Тарен.

– О, хозяин! Как же мы спасем его? – завыл Гурги. – Крутые скалы! Даже смелый Гурги боится спускаться туда!

– Неужели ничего нельзя придумать? Он сильно ранен. Может быть, умирает. – Тарен обхватил голову руками. – Даже если мы спустимся к нему, как поднять его наверх? Мы не только не спасем его, но и сами погибнем!

Руки дрожали. Не отчаяние наполняло Тарена, а ужас, черный ужас от собственных мыслей. Есть ли хоть малейшая надежда спасти пастуха? Если нет, даже принц Гвидион не упрекнет Тарена за его решение. Нет, все ему только посочувствуют. А он? Свободен от бремени долга, от этой мрачной долины, дверь клетки широко распахнута, впереди вся его жизнь, Эйлонви, Каер Даллбен… Он как будто услышал собственный голос, произносящий эти слова, и внимал им с омерзением и стыдом.