Институт - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Кинг cтр.№ 39

Люк принялся наполнять пластмассовое ведерко… очень медленно.

– Они утверждают, что могут так поступить, и это звучит правдоподобно, но на самом деле они ничего не могут. По закону – только не в Вермонте. И не в большинстве штатов. Если он пользовался своими карточками и на чеках стоит его подпись, значит, это его долг.

– Они говорят, он общий! Нас обоих!

– Врут, – мрачно произнес Люк. – А звонки с угрозами… После восьми вечера вам тоже звонят?

Морин яростно зашептала:

– Шутишь?! Они и в полночь могут позвонить! Платите по кредиту, или на следующей неделе банк вас выселит! Приедете домой – там все замки поменяны, а мебель на улице стоит!

Люк читал о таких методах. И похуже бывает. Коллекторы угрожают выдворить родителей должников из домов для престарелых. Пристают к их детям, которые только-только встали на ноги и обрели платежеспособность. Что угодно – лишь бы урвать свой кусок.

– Хорошо, что вас почти не бывает дома. А здесь мобильники запрещены, да?

– Конечно! Ты что! Телефон у меня в машине, на… Короче, не здесь. Однажды я поменяла номер мобильного, и банки сразу узнали новый! Как?!

Запросто, подумал Люк.

– Не удаляйте их звонки. Наоборот – берегите. Там указано, в котором часу вам звонили. Обзванивать клиентов после восьми вечера – да-да, вы для них клиент – противозаконно.

Он сделал вид, что уронил ведро, и снова начал наполнять его льдом – еще медленней, чем прежде. Морин глядела на него с потрясением и зарождающейся надеждой, но Люк ничего не замечал. Он был занят проблемой – мысленно распутывал нити и смотрел, откуда они выходят. Чтобы там их и перерезать.

– Вам нужен адвокат. Даже не думайте звонить в сомнительные конторы, которые по кабельному рекламируют. Они с вас сдерут все, что смогут, а потом обанкротят. На своей кредитной истории тогда можете ставить крест. Лучше найти нормального вермонтского адвоката, который специализируется на кредитных задолженностях, знает Закон о добросовестной практике взимания долгов и ненавидит этих кровопийц. Я еще пороюсь в Интернете, подыщу вам кого-нибудь.

– А ты разве можешь?

– Наверняка. – Если бы его спалили, то уже давно изъяли бы компьютер. – Адвокат должен узнать, какие именно коллекторские агентства вами занимаются – кто вас запугивает среди ночи. Банки обычно не горят желанием выдавать такую информацию, но, пока Закон о добросовестной практике не отменили (а в Вашингтоне есть очень влиятельные люди, которые пытаются это провернуть), хороший адвокат сможет вытащить из них эти сведения. Те, кто вам звонит, нарушают закон. Это жулики и негодяи из «котельных» ^[23].

И тут такие же негодяи работают, подумал Люк.

– Что за котельные…

– Не важно. – Их разговор слишком затянулся. – Хороший кредитный юрист начнет ходить по банкам с сообщениями на вашем автоответчике и говорить, что у них только два варианта: либо они спишут задолженность, либо вы их засудите за недобросовестное ведение бизнеса. Банки очень не любят судиться. Не дай бог общественность узнает, кто за них делает грязную работу – ребятки вроде тех верзил-костоломов из фильмов Скорсезе.

– То есть мне даже платить не придется? – ошарашенно спросила Морин.

Люк посмотрел прямо в ее усталое, слишком бледное лицо.

– Это ваш долг?

Она помотала головой.

– Но это огромные деньги! Он обставил новую квартиру в Олбани, покупал туда стереосистемы, компьютеры, плоские телевизоры, еще у него есть любовница, которой он делает подарки, а сам он любит казино… И так уже много лет. Я, глупая и наивная, только недавно опомнилась, когда было уже поздно.

– Еще не поздно, поймите…

– Привет, Люк!

Он вздрогнул, обернулся и увидел Авери Диксона.

– О, здоро́во! Как батут?

– Сначала понравился. Потом надоел. Представляешь, мне сделали укол, а я даже не плакал.

– Молодец!

– Хочешь, посмотрим вместе телик в комнате отдыха? Айрис говорит, там есть «Никелодеон». «Губка Боб», «Расти-механик», «Мой шумный дом»…

– Не сейчас, – ответил Люк. – Но ты иди, смотри.

Авери поглядел на него, затем на Морин, наконец развернулся и ушел.

Люк вновь обратился к женщине:

– Еще не слишком поздно, вот что я пытаюсь сказать. Хотя действовать нужно быстро. Давайте встретимся завтра на этом же месте, я раздобуду для вас телефон адвоката – надежного, проверенного. Обещаю.

– Ох, сынок!.. Прямо не верится. Как-то все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Люку понравилось, что она назвала его «сынком». На душе сразу потеплело.

– Наоборот. То, что они творят, – слишком ужасно, чтобы быть правдой. Ну все, я побежал. Скоро обед.

– Спасибо тебе за все, я никогда этого не забуду. – Она стиснула его руку. – Если можешь…

Тут в дальнем конце коридора распахнулись двери. Люк почему-то решил, что за ним пришли смотрители – Тони и Зик, например. Хотят отвести его на допрос и узнать, о чем он разговаривал с Морин. Если он не скажет, пустят в ход «усовершенствованные техники ведения допроса» и быстренько его расколют. Да, ему будет тяжко, но хуже всего придется Морин.

– Успокойся, Люк, – шепнула она. – Это новенькие.

В коридор вошли три смотрителя в розовой форме. Они везли каталки: на первых двух лежали две белокурые девочки, на третьей – крупный рыжий мальчик. Наверное, тот самый любитель реслинга. Все дети крепко спали. Когда они проезжали мимо, Люк присвистнул:

– Ого, да эти девчонки близняшки! Причем однояйцевые!

– Правильно. Их зовут Герда и Грета. Ну, ступай, тебе на обед пора. А я помогу разместить этих ребят.

11

Авери сидел на стуле в комнате отдыха, болтал ногами, грыз палочку вяленой говядины «Слим Джим» и с интересом наблюдал за происходящим в Бикини-Боттоме.

– Я не плакал, когда мне делали укол, и получил за это два жетона.

– Круто.

– Если хочешь, второй я дам тебе.

– Оставь, еще пригодится.

– О’кей. «Губка Боб» – это, конечно, хорошо, но я домой хочу. – На сей раз Авери не стал рыдать и биться в истерике, но по его щекам тихо потекли слезы.

– Да, я тоже. Перестань хлюпать.

Авери шмыгнул носом, и Люк присел рядом с ним. Им было тесно на одном стуле, но в тот момент на это никто не обращал внимания. Люк слегка обнял Авери, и он в ответ положил голову на плечо Люка, что тронуло его, и ему самому захотелось заплакать.