Королева Марго. Любовь в Варфоломеевскую ночь - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Павлищева cтр.№ 70

Маргарита просто не могла жить во дворце де Санс и перебралась в Исси. Прошло совсем немного времени…

— Что?! — Генрих не мог поверить своим ушам. У его бывшей супруги новый молодой любовник, причем какой!

Сюлли развел руками, глаза его смеялись:

— Мадам себе не изменяет. Правда, ее новый миньон Бажомон столь же глуп, сколь и хорош.

— А что, и правда хорош?

— Несомненно, сир. Аполлон, сложен как бог, силен и с на редкость красивой физиономией.

Но вся прелесть сообщения была не в красоте или глупости нового любовника неутомимой Маргариты. Главным, что сказал Сюлли, было… истощение молодца в объятиях престарелой красотки! Король не мог поверить своим ушам:

— Молодой бычок не выдержал страсти Маргариты? Не может быть!

Сюлли снова с улыбкой вздыхал:

— Может, сир. Он просто слег от истощения сил, и теперь мадам переживает не меньше, чем после гибели Сен‑Жюльена.

— О господи! Придется ехать утешать мадам.

В ответ на недоуменный взгляд министра финансов он фыркнул:

— Не в постели, конечно, иначе и я слягу без сил.

В Исси Генрих действительно нашел заплаканную Маргариту. Изумленный такими переживаниями, он довольно неловко предложил:

— Марго, может, тебе завести сразу нескольких?

Хлюпая носом, толстуха строптиво возразила:

— Я не Марго! Это вы можете иметь сразу пять возлюбленных, а я люблю по‑настоящему одного. И не виновата, что они слабы, словно новорожденные котята.

Маргарита была права, она не имела сразу много любовников, предпочитая выжимать все из одного за другим. Неутомимых, к ее разочарованию, не находилось.

Выйдя из комнаты, Генрих сокрушенно покачал головой:

— Молитесь за выздоровление Бажомона, иначе мне придется покупать еще один дом для мадам, поскольку она возненавидит этот.

Сюлли получил необычное задание: найти красивого, крайне выносливого красавчика и держать на примете, чтобы в случае гибели от Венериных утех Бажомона смог его заменить.

Король любил захаживать в, как он называл, «свой бордель», хотя дом Маргариты его домом отнюдь не был. Королева привечала Генриха, когда была в настроении, но не стеснялась выпроваживать бывшего мужа, если тот оказывался не ко времени. — Мадам в кабинете…

На сей раз Маргарита была несколько не в духе, но не настолько, чтобы выставить его вон. Однако не продемонстрировать дурное расположение духа тоже не могла. Стоило Генриху войти в кабинет, где королева писала письма, как она, поморщившись, яростно заработала веером:

— Уф! Анри, когда вы научитесь мыться?!

Маргарита не позволяла себе таких выпадов при людях, но на сей раз в комнате никого, кроме совсем не‑болтливой служанки, не было.

Генрих не остался в долгу:

— Только когда вы перестанете менять любовников каждую неделю.

— Вы несправедливы, — она спокойно отвернулась к столу и снова взялась за перо, — у меня уже больше месяца один и тот же.

— Снова молодой, красивый и глупый?

Королева сделала пол‑оборота обратно, с недоумением уставившись на бывшего мужа:

— А зачем мне умный старый урод?

Короля не зря называли «веселым Анри», он с удовольствием расхохотался, почти упав в кресло:

— Вы меня имеете в виду, мадам?

И снова королева за словом в карман не полезла:

— Фи! Вы никогда не имели шансов стать моим любовником.

Это говорила женщина, с трудом помещавшаяся в кресле из‑за своей полноты, откровенно постаревшая, но по‑прежнему уверенная в своей женской неотразимости. Причем говорила мужчине, у которого до сих пор было множество любовниц и который славился своей силой и выносливостью. Им обоим минуло полсотни лет, но каждый вовсе не считал жизнь законченной, надеясь получить от нее еще немало подарков. Они любили жизнь, пожалуй, одинаково сильно и за одно и то же — возможность испытывать любовные страсти.

Генрих вдруг осознал, что любит толстуху именно той любовью, которой она добивалась с первого дня, — братской. Почему же этого не случилось раньше, ведь рядом с такой женой, как Маргарита, ему жилось бы лучше всего?

— А ведь мы могли бы быть прекрасной парой…

Маргарита посмотрела на бывшего мужа так, словно тот произнес величайшую глупость на свете:

— Парой? О нет, сир! В постели нас всегда было бы трое. А это слишком тесно даже для королевской спальни.

Генрих снова от души расхохотался, с возрастом язычок Маргариты вовсе не стал менее острым. Его неподражаемая супруга права, любвеобильность обоих не оставила бы шансов на супружескую верность. Но Маргарита никогда этого и не требовала, она просто честно старалась родить от него ребенка.

Подумав о ребенке, он вспомнил, зачем приехал. Вовсе не для того, чтобы соревноваться с бывшей супругой в остроумии, заранее можно было предположить, что она победит.

— Мадам, у меня к вам просьба.

Маргарита молча смотрела на короля.

— В Париже становится опасно, эпидемия добралась и до города. Вы не могли бы увезти в безопасное место наследника? Я могу доверить его только вам…

Он не успел договорить, потому что бывшая супруга просто взвыла:

— И вы сидите, болтая о моих любовниках?! Вы преступник, а не король!

В следующее мгновение колокольчик, которым она вызывала слуг, уже вовсю трезвонил.

— Мариетта, немедленно позовите ко мне Рене и распорядитесь, чтобы собирали вещи, мы уезжаем!

Служанка покосилась на короля, мысленно укорив того: небось вынуждает мадам убраться из этого дома?

— Где наследник?!

— В Лувре.

— Рене, карету, я еду в Лувр за наследником!

— А я? — со смехом поинтересовался король.

— А вы убирайтесь, куда хотите! Вы меня никогда не интересовали…

Юбки мадам уже шелестели вне кабинета.

— Что за женщина!

Генрих задумался: не было ли его пренебрежение Маргаритой действительно самой большой ошибкой в жизни? Хотя кто кем пренебрегал? Как можно быть верным той, которую откровенно тошнит от его запаха и самого его присутствия? И все же лучшей жены не придумать…

13 мая 1610 года состоялась коронация Марии Медичи, на которой Маргарита присутствовала по настоянию Генриха. Ей было тяжело опускаться в реверансе перед королевой, но «толстуха Маргарита» это сделала, и все же выглядела она очень внушительно не из‑за своих объемов. С королевской диадемой на голове, в манто, сплошь расшитом золотыми лилиями, она несла свою постаревшую голову так, что королева рядом выглядела бедной родственницей. Генрих не смог сдержать улыбку: — Мадам, вы, как всегда, неподражаемы.