Хроники тайной войны. 1968–1995. Операции спецслужб Израиля на Ближнем Востоке и в Европе - читать онлайн книгу. Автор: Александр Брасс cтр.№ 153

Ильич Рамирес Санчес был светским джентльменом с хорошими манерами, прекрасным гардеробом и изысканным вкусом. Свободно владел русским, арабским, испанским, французским и английским языками. Он выглядел как человек богемы. Его можно было принять за киноактера, писателя, художника, в крайнем случае за итальянского мафиози высокого ранга, но никак не за террориста. Карлос любил хорошую жизнь: дорогие рестораны, фешенебельные отели, шикарные открытые спортивные автомобили и красивых женщин. Со временем он стал относиться к терроризму как к образу жизни, приятному времяпрепровождению. Ему легко удавалось создавать в мировых средствах массовой информации образ некоего террориста-плейбоя. Занятие терроризмом увеличило его личный банковский счет на несколько миллионов долларов. Это уже был не тот пришедший в революцию 17-летний впечатлительный юноша, стремящийся путем искреннего самопожертвования изменить мир к лучшему. За очень приятной и чрезвычайно располагающей к себе внешностью скрывался хладнокровный убийца. Карлос был очень жесток. Он никогда не задумывался, когда нужно было для устрашения убить заложника, да и к своим соратникам был также беспощаден. При малейшем подозрении в измене или неповиновении отступника ожидала смерть. В этом у Карлоса было очень много общего с доктором Вадиа Хаддадом.

Удивительно, но Вадиа Хаддад, сам стремившийся жить в тени, выдвигал в качестве своих представителей «актеров» — Мохаммеда Будиа, Карлоса-Шакала. Хаддад высоко ценил качества Карлоса — его ум, смелось и хладнокровие. Хаддад не приветствовал его позерство и неосторожность, граничившую с безумием, но время показало, что каждую свою акцию Карлос просчитывал до мелочей. Начав простым боевиком, Карлос к 1976 году стал мозгом европейского отделения НФОП, хотя ему не хватало стратегического мышления и политической прозорливости. К тому же, «играя в революцию», у него не было ни грана самопожертвования. Это явилось главной причиной его размолвки с Вадиа Хаддадом. Последний не смог простить Карлосу провала с операцией по захвату министров стран — экспортеров нефти. Спасая себя, Карлос ослушался приказа, выторговал себе жизнь и свободу и отпустил заложников, хотя главной целью операции было убийство саудовского и иранского министров. Для окружающих Хаддад и Карлос были еще вместе, но на самом деле после неудачи венской операции они разошлись, и каждый шел своим путем. Карлос превратился в международного террориста-наемника, предлагавшего свои услуги не только странам Восточного блока, но и иракской, сирийской, ливийской разведкам. За достойное денежное вознаграждение он готов был выступить даже против своих союзников, хотя людей своей группы он никогда не оставлял в беде.

Летом 1976 года доктор Хаддад, уже без Карлоса, спланировал и осуществил, пожалуй, самую громкую и самую провальную террористическою операцию — угон пассажирского самолета французской авиакомпании Air France в угандийский аэропорт «Энтеббе»  ^[142].

Успешная антитеррористическая операция в Энтеббе явилась прямым ударом по ненавистному израильтянами руководителю военного крыла НФОП — Внешние операции, главному вдохновителю и организатору «зарубежных акций» доктору Вадиа Хаддаду. Столь громкий и позорный провал перечеркнул все его террористические «заслуги» перед НФОП и подорвал престиж самой организации. Рейтинг НФОП упал до самой низкой отметки за всё время существования организации. Соратники по партии этого ему не простили. Вскоре доктор Вадиа Хаддад был официально изгнан из НФОП.

Летом 1977 года новый премьер-министр Израиля Менахем Бегин поручил «Моссаду» устранить Вадиа Хаддада.

Нельзя сказать, что израильтяне спокойно наблюдали за деятельностью этого человека, не предпринимая попыток ликвидировать его. Доказательством тому может служить ракетный обстрел его квартиры в Бейруте, который совершил сотрудник «Кейсарии» в июле 1970 года, когда Хаддаду лишь чудом удалось выйти невредимым. В Управлении военной разведки АМАН была заведена на него отдельная папка, в которой собиралась любая разведывательная информация, имевшая к нему отношение. Главная проблема была в том, что у главаря наиболее активной палестинской террористической группировки была самая тонкая папка. О нем практически ничего не было известно. Во всяком случае, ничего конкретного, что могло бы лечь в основу подготовки операции по его уничтожению. В отличие от других палестинских лидеров, он почти не показывался на людях. Доктор Вадиа Хаддад не был политическим деятелем, никогда не давал интервью и тем более не организовывал пресс-конференции, не принимал участия в общественных и политических мероприятиях. Он избегал любой огласки, вел очень скромный образ жизни, не посещал ресторанов, ночных клубов, многолюдных мероприятий. Он был тенью призрака, о котором все слышали, но которого никто никогда не видел. Это был фантом. В Израиле даже не было его фотографий, за исключением одной-двух, которые были сделаны в конце 1960-х годов. Но в верхах НФОП и ООП у израильских спецслужб к этому времени уже было достаточно своих агентов и осведомителей, имевших если не прямой, то косвенный контакт с Хаддадом или его окружением, что позволило нащупать его слабое место.

Вообще, понятие «слабое место» почти не вязалось с таким аскетом, как Вадиа Хаддад. Вновь и вновь обрабатывая разведывательную информацию, поступавшую из разных источников, израильские аналитики обратили внимание на одну странную особенность — один из самых главных душегубов своего времени — Вадиа Хаддад до такой степени любил сладости, что не мог без них обходиться. Ну, сладости любят все, поначалу подумали в «Моссаде», намного сложнее было найти человека, который не любил бы сладкого. Но Вадиа Хаддад был буквально «подсажен» на них, как на героин. В особенности он любил шоколад — бельгийский черный шоколад, который в Багдаде невозможно было раздобыть ни за какие деньги. В «Моссаде» выяснили, что Вадиа Хаддад регулярно просил своих знакомых, приезжавших из Европы, привести ему именно такой бельгийский шоколад. В управлении «Цомет» решили воспользоваться этой информацией, которая и легла в основу одной из самых секретных операций «Моссада», завеса над которой только частично приоткрылась спустя 40 лет.

В этот период доктор Хаддад практически не покидал Багдад, что, как ему казалось, должно было защитить его от возможных покушений со стороны израильтян и других многочисленных врагов. Но план, разработанный «Моссадом», был прост в реализации и эффективен, вне зависимости от того, в какой части мира и за какими «стенами» укрывался «объект». В ноябре 1977 года доверенный агент «Моссада» — активный член НФОП, долгие годы работавший на израильскую внешнюю разведку, привез Хаддаду из Европы качественный бельгийский шоколад. Перед тем как передать его в руки Вадиа Хаддада, израильские специалисты подмешали в него смертельный биологический яд замедленного действия. В Израиле были уверены, что, кроме адресата, никто больше не попробует лакомство.

Через несколько недель яд начал действовать. Поначалу Вадиа Хаддад лишился аппетита. Затем он стал стремительно терять в весе. Страшные боли и общее недомогание преследовали его круглые сутки. Он был настолько слаб, что в декабре 1977 года уже почти не вставал с постели. Анализы крови показали, что у него серьезно была поражена иммунная система, однако причину неизвестной болезни врачи не могли определить. В январе 1978 года умирающий Вадиа Хаддад был срочно доставлен в Восточный Берлин и помещен на обследование в больницу «Кондер», где он и скончался во вторник 28 марта 1978 года на 51-м году жизни.