Амнезия - читать онлайн книгу. Автор: Федерико Аксат cтр.№ 12

— Я… мне, кажется, нехорошо.

— Меня с кем-то перепутали, — пояснил бородач, надевая берет. — Ничего страшного.

— Вы уверены?

Мою голову будто обернули в плотную ткань. Даже когда парень в берете спрятал дочкины фотографии обратно в конверт, я продолжал сверлить глазами место, где они только что лежали.

— Джонни? — голос Дарлы вывел меня из оцепенения.

Мы с Дарлой немного прошлись по парку. Она, конечно, хотела узнать, что случилось, и я сказал, что сцепился с парнем в кофейне из-за ерунды. Дарла мне не поверила, но спорить не стала. Когда я сказал, что хочу погулять в одиночестве, а потом доберусь до дома на автобусе, она решительно воспротивилась и заявила, что довезет меня до дома, а там я уже могу делать что хочу. Я поблагодарил, но сказал, что у меня сейчас совершенно нет сил поддерживать разговор и тем более — объяснять, что произошло в кофейне. В конце концов Дарла сдалась, взяв с меня слово, что я не наделаю глупостей и обязательно позвоню, как только доберусь. А если через два часа от меня не будет новостей, она все расскажет Марку. Спору нет, унизительно, но, если подумать, разумно.

— Я люблю тебя, Джон, — сказала Дарла на прощание. — И верю тебе.

Я улыбнулся и помахал ей рукой.

Дарла уехала, а я побрел куда глаза глядят по улочкам Линдон-Хилла, который знал, как свой родной город. Велел себе не думать о случившемся, но вновь и вновь возвращался мыслями к стычке в «Фабрицио». Если нельзя доверять собственной памяти и собственному рассудку, чему вообще верить?

Я сам не заметил, как добрел до внушительного здания, в котором размещался офис «Медитека». В свое время Марк и его партнер Йэн Мартинс за бесценок выкупили давно закрытый военный завод и вложили сэкономленные деньги в ремонт и оборудование. В результате из заброшенного строения получился современный научный центр.

Охранник в будке у входа смерил меня взглядом и тут же вернулся к своим делам. Я побродил вокруг офиса минут двадцать, размышляя, не зайти ли к Марку, чтобы все ему рассказать, и заранее зная, что не стану этого делать.

Что ты ему скажешь? Что он с самого начала был прав?

Я погулял еще полчаса и зашел в винный магазин.

В Карнивал-Фолс мне спиртное не продавали, но в Линдон-Хилле сохранять инкогнито было куда легче. Меня охватило почти забытое головокружительное чувство. Алкоголик, покупающий выпивку, как бы зависает над бездной, на дне которой ждет его самый жуткий кошмар. Ты прекрасно осознаешь, что делаешь — ходишь между полками, разглядываешь бутылки, берешь одну из них за горлышко, отсчитываешь шаги до кассы; каждое движение оставляет в твоем сознании глубокую борозду, словно плуг во влажной земле, и ты знаешь, что пути назад нет. Алкоголизм — как гигантский шар, покатится — не остановишь.

Из Линдон-Хилла я уехал на автобусе с двумя бутылками водки в бумажном пакете. Я пытался остановить свой шар. Мог избавиться от бутылок в любой момент, но все же привез их домой. Уже на пороге подумал, что вовсе не обязан нести водку в гостиную, ведь пакет можно оставить в машине.

Можно…

Я сунул пакет под сиденье «хонды».

В углу веранды стоял розовый стульчик Дженни. Она сидела на нем, когда гостила у меня. К стульчику прилагался столик, но он был слишком громоздким, и я держал его в гараже.

У тебя хватит воли выбросить бутылки, пообещал я себе. Чуть позже.

Пара часов прошла в бесцельном хождении по дому. Обычно мне становилось легче от прогулки в лесу. Бродя по знакомым тропинкам, раздвигая руками ветки деревьев и слушая пение птиц, я будто возвращался в детство. Я стал собираться, но в последний момент передумал. Припаркованная во дворе «хонда» таила в себе опасность. Я почему-то вспомнил фильм про женщину с ребенком, которым пришлось прятаться в машине от бешеного сенбернара. Мной начал овладевать соблазн вытащить из-под сиденья бутылки и выпить их в лесу. Да и какой смысл себя обманывать? Не выпил сегодня, так выпью завтра. Но завтра мне предстояло ехать к Дженни. По крайней мере, я обещал Трише, что приеду. И чтобы снова не облажаться, надо любой ценой остаться трезвым.

А чтобы быть трезвым завтра, рассудил я, с бутылками нужно расправиться до захода солнца.

Я вышел из дома.

Телефон зазвонил, когда я открывал машину. Звонил Росс. Мой друг всегда появлялся вовремя. Однажды Росс вытащил меня из-под колес поезда, так что я вполне мог считать его своим ангелом-хранителем. Я застыл, уставившись на собственную руку, будто на ней разрасталась чудовищная опухоль. Потом отпустил дверь «хонды», и она захлопнулась с резким хлопком, потревожившим лесную тишину.

Я вернулся в дом и написал Дарле, что доехал без приключений и чувствую себя неплохо. Тогда мне и вправду казалось, что демоны повержены. Наутро я заберу Дженни, поведу ее гулять и ничего не испорчу. Я был настроен как никогда решительно.

Очнулся я на качелях на веранде. Попытался открыть глаза и чуть не ослеп от невыносимого сияния. Хоть и одуревший спросонья, я сообразил, что это солнечные лучи пробиваются сквозь кроны деревьев. Я не мог пошевелиться. Даже думать было больно. Меня не рвало, по крайней мере на веранде, но вчерашняя одежда насквозь пропиталась потом. В восемь я должен был заехать за Дженни, чтобы отвести ее на детскую площадку; мы с Тришей договорились, что я позвоню за двадцать минут.

Солнце слишком высоко…

Я не мог заставить себя встать. В мозг точно вонзили раскаленный штырь. Когда я попытался выпрямиться, в желудке что-то словно опрокинулось, и пришлось опять свернуться калачиком. Глаза слезились и чесались. Я не решался посмотреть на часы в телефоне, скованный жутким предчувствием, что непоправимое уже случилось и никаких подтверждений от электронного прибора не требуется. Понятно было, что потом я помирюсь с дочкой, но прямо сейчас я пребывал в полной заднице. Целый год пытался стать для Дженни отцом, которого она достойна, и вот пожалуйста — валяюсь на веранде, как куча отбросов.

От предыдущей ночи в памяти остались лишь обрывки. Я четко помнил, что долго ворочался без сна, стараясь не думать об оставленных в «хонде» бутылках. Потом в голову закралась идиотская мысль о том, что их надо выпить поскорее, успеть проспаться и приехать к Дженни трезвым, чтобы она ни о чем не догадалась. Дальше все было как в тумане. Если беспокоишься только о том, как бы ребенок не догадался, значит, все — точка невозврата пройдена. Вопрос пить или не пить больше не стоял, я лишь мучительно размышлял — когда?

Я точно помнил, что проснулся на рассвете. В такие минуты знаешь, что пропал… Ты придумываешь себе оправдание и держишься за него всеми силами, потому что волю ты уже потерял. Ты не стоишь на краю, ты уже сорвался, невидимая зловещая сила влечет тебя вниз, и остается лишь отдаться ей.

Дальше были совсем уж бессмысленные клочки воспоминаний — и абсолютная пустота.