Он придет - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан Келлерман cтр.№ 87

А потом Отто вдруг пронзительно взвизгнул, и в тот же миг я почувствовал, как вилы ударились в кость, проскребли по ней и скользнули глубже, когда я с ненавистью провернул рукоять. Зубцы вил вошли в него, будто теплый нож в масло.

Мы сплелись в единый клубок; язык пса болтался у меня где-то над ухом, роняя на меня слюни, жуткая пасть распахнулась в агонии – в дюйме от того, чтобы отхватить мне кусок лица. Я вложил всю свою силу в вилы, толкая, выкручивая и едва сознавая, что слышу пронзительный женский визг. Отто вдруг тявкнул, как щенок. Зубья вошли на последний дюйм и во что-то уперлись – я уже не мог вонзить их еще глубже, как ни старался. Его глаза широко открылись, словно в гордой обиде, спастически заморгали и закрылись. Конвульсивно подергивающееся тело завалилось на меня. Из пасти хлынул поток крови, заливая мне нос, губы и подбородок. Я поперхнулся, втянув ноздрями теплую соленую жижу. Жизнь покинула пса, и я с трудом выкатился на свободу.

Все это заняло менее чем полминуты.

Ким Хикл посмотрела на мертвого пса, потом на меня – и бросилась к двери. Я кое-как поднялся на ноги, выдернул вилы из бочкообразной груди и заступил ей дорогу.

– Назад! – выдохнул я, с трудом переводя дух. Махнул вилами, с которых разлетелись тягучие струйки крови. Она застыла.

В оранжерее воцарилась тишина. Дождь прекратился.

Молчание нарушил низкий противный треск – из трупа огромного пса прорывались газы. За ними последовала гора фекалий, скатываясь по обмякшим лапам и смешиваясь с мульчей.

Она посмотрела на это и разрыдалась. Потом обмякла и опустилась на пол с безнадежным оцепеневшим видом беженца, перехваченного вражескими солдатами.

Я воткнул вилы в землю и оперся на них. Мне понадобилась целая минута, чтобы перевести дух, и еще две-три, чтобы оценить полученные повреждения.

Плащ был окончательно загублен – порван и пропитался кровью. С некоторым усилием я стащил его и бросил под ноги. Один рукав кожаной куртки тоже оказался распорот. Я снял и ее тоже, после чего закатал рукав свитера. Осмотрел бицепс. Слои ткани предотвратили худший исход, но выглядело все не лучшим образом: три колотые раны в окружении лабиринта ссадин, которые уже начали опухать. Рука плохо двигалась и ныла. Я согнул ее – вроде не сломана. То же самое и с ребрами и другими конечностями, хотя все тело жутко болело. Я осторожно потянулся, используя типовые упражнения для восстановления подвижности, которым выучился у Ярослава. Скоро почувствовал себя получше.

– Отто делали прививки? – спросил я.

Она не ответила. Я повторил вопрос, подкрепив его решительным захватом древка вил.

– Да. У меня есть справки.

– Я хочу на них взглянуть.

– Это правда. Вы можете мне верить.

– Вы только что натравили на меня этого монстра, чтобы он перегрыз мне глотку! В данный момент степень доверия к вам не слишком-то высока.

Женщина посмотрела на мертвое животное и лишь погрузилась в медитативное покачивание, полностью уйдя в себя. Похоже, она была из тех, кто привык к долгому ожиданию. Но я был не в настроении испытывать, кто в этом деле выносливей.

– У вас есть два варианта на выбор, миссис Хикл. Один – сотрудничать, и тогда я оставлю вас в вашем маленьком Уолдене ^[106]. Или же вы можете усложнить мне задачу, и мне придется проследить за тем, чтобы ваша история попала на первые полосы «Лос-Анджелес таймс» в разделе городских новостей. Как вам это понравится: «Вдова Растлителя находит убежище на заброшенном участке»? Поэтично, не правда ли? Десять к одному, что новостные агентства тоже это подхватят.

– Чего вам от меня надо?

– Ответов на вопросы. У меня нет причины – или желания – причинять вам вред.

– А вы правда тот, в чьем офисе Стюарт… погиб?

– Да. Кого еще вы ожидали тут увидеть?

– Никого, – ответила она слишком уж быстро.

– Тоула? Хейдена? Маккафри?

При упоминании каждого из этих имен на лице у нее отражалась все большая боль, словно ей одну за другой ломали кости.

– Я не с ними. Но я хочу знать про них больше.

Ким поднялась с корточек, выпрямилась, подобрала окровавленный плащ и тщательно прикрыла им неподвижную тушу пса.

– Я поговорю с вами, – сказала она.

В гараже на четыре машины все-таки имелся вход, который ускользнул от моего внимания. У самой земли, скрытое за давно не стриженной голубой елью, пряталось окошко, затянутое мелкой проволочной сеткой, как в курятнике. Женщина присела на корточки, повозилась с парой каких-то стратегически важных проволочек, и сетка отвалилась. Извернувшись, хозяйка дома пролезла внутрь. Я последовал за ней. Я был значительно крупней ее, и это оказалось непросто. Раненая рука задевала за раму, и мне пришлось задержать дыхание, чтобы не вскрикнуть от боли, пока я протискивался внутрь.

Спрыгнув вниз, я оказался в узкой комнате – судя по всему, бывшем картофельном погребе. Сыровато, темно, стены уставлены неглубокими деревянными стеллажами, пол из пористого бетона выкрашен красной краской. Над окном нависал деревянный ставень, зацепленный крючком. Она отстегнула его, и он со стуком захлопнулся. Последовала секунда темноты, и я непроизвольно сжался, приготовившись к какой-нибудь нечестной выходке. Но на меня лишь ностальгически пахнуло керосином – напоминание о подростковой любви при свете костра, – и затеплился дымноватый свет. Она настроила горизонтальные планки ставня так, чтобы внутри стало немного светлее, но снаружи ничего не было видно.

Глаза немного привыкли к полутьме, и стали проявляться подробности. На полу лежал тонкий тюфяк со скатанными на нем постельными принадлежностями. На шатком деревянном столике, который красили и перекрашивали столько раз, что он казался вылепленным из глины, пристроились керосиновая лампа, туристская плитка, жестянки со спиртом для нее и упаковка пластиковой кухонной утвари. В углу – простецкая кухонная раковина, а над ней полочка с пустой банкой из-под варенья, зубной щеткой, зубным порошком, безопасной бритвой и куском хозяйственного мыла. Большинство оставшегося пространства пола занимали деревянные молочные ящики с овальными вырезами-ручками на концах, каких я не видел с самого детства. На ящиках была одна и та же надпись: «Маслодельня фермера Дела, Такома, Вашингтон. Масло тут вкусней всего, ты отведай-ка его». Под этим призывом красовалось изображение скучающего вида коровы, в самом низу – телефонный номер с древним двухбуквенным префиксом ^[107]. Ким немного расчистила пространство, поставив ящики друг на друга в три яруса. Я приметил содержимое некоторых из них – пакеты сублимированных продуктов, консервы, бумажные полотенца, сложенная одежда… Три пары обуви, все на резиновой подошве, аккуратно выстроились в ряд у стены. В потолочную балку из сырого дерева были вбиты металлические крюки. Она повесила на один из них свой плащ и села на стул с прямой спинкой из нелакированной сосны. Я устроился на перевернутом молочном ящике.