Слон для Карла Великого - читать онлайн книгу. Автор: Дирк Гузманн cтр.№ 7

Два месяца спустя миссия достигла своей цели – Багдада, города, сравнимого с цветком, расцветшим на берегу реки Тигр. Исаак опустился на колени перед Гаруном ар-Рашидом, повелителем Востока. Халиф приветствовал гостей и указал троим посланникам место на диване. Однако в момент триумфа лицо Исаака омрачилось, он вспомнил все, что им довелось пережить в пути. Он задрожал всем телом, так что зашуршали его новые арабские одежды, и халиф вопросительно взглянул на него.

Ар-Рашид заговорил, но это был не напевный голос арабского князя. Из уст халифа Исаак словно услышал слово Божье. А Бог кричал. Исаак смутился, стараясь не обращать внимания на видение и достойно вести себя на приеме у Гаруна ар-Рашида. Однако зычный голос оглушил его. Никто из присутствующих, казалось, ничего не замечал.

– Исаак! – громогласно вскричал Бог. – Ты допустил богохульство.

От этого крика Исаак чуть не потерял сознание.

Халиф погладил бороду и скрестил руки на своем огромном животе. Очевидно, он ожидал ответа на какой-то вопрос, однако Исаак его не понял. Великий визирь прошептал своему правителю несколько арабских слов.

Исаак поднялся. Ему было жарко.

Бог не оставлял его в покое: «Подобно Моисею, ты хотел спуститься с Синайской горы как пророк нового времени. Однако твое высокомерие выдает настоящую природу твоих устремлений. Не пророк ты, но фараон! Не народ ведешь ты за собой, а преследователей. Трепещи пред гневом своего Господа, Исаак! Трепещи!»

И вдруг лицо халифа появилось над ним. Окруженные темными тенями глаза озабоченно смотрели на него сверху, а густая черная борода зашевелилась. Она будто превратилась в кокон, обхватывавший Исаака все туже, пока он наконец не погрузился в совершенную тьму.

У него было два года на то, чтобы восстановить свое здоровье. Он стремился вернуться назад, однако Гарун ар-Рашид не торопился с выбором ответного подарка для Карла Великого. Позолоченная астролябия для наблюдения за звездным небом? Или настоящий живой единорог? Пятьсот верблюдов, груженных шелком? Или даже любимая жена халифа, великолепная рассказчица? Каждая новая идея вдохновляла ар-Рашида больше, чем предыдущая. Он никак не мог остановиться. И только предупреждение Исаака о том, что, хотя повелителя франков в дипломатических вопросах ничем не проймешь, он не располагает неограниченным временем, натолкнуло араба на мысль.

Из мастерских персидских математиков и конструкторов халиф приказал доставить аппарат, который благодаря чудесной системе проводков и подшипников мог показывать время. Это были часы, приводимые в действие силой воды. Каждые двенадцать часов два шарика падали на кимвал. Этот звонкий звук пробуждал двенадцать маленьких бронзовых рыцарей, которые выезжали каждый из своих ворот и угрожающе вытягивали в направлении наблюдателя маленькие металлические мечи. Эта удивительная машина была загадкой для Исаака. Однако он понял щедрый жест Гаруна ар-Рашида. Что могло быть более достойно императора, чем само время?

Повелитель аббасидов приказал снарядить парусный корабль, который должен был отвезти Исаака вверх по Евфрату до Алеппо. Оттуда путешествие должно было продолжиться через Средиземное море, затем вдоль итальянского западного побережья до Генуи. Дагоберт и Эрик, которые прибыли в Багдад вместе с Исааком, остались при дворе как постоянные представители империи франков. Четверо сыновей арабских князей получили почетное поручение вместо них безопасно доставить Исаака с драгоценным даром к его императору.

Вместе с часами на корабль погрузили разноцветные ковры удивительной красоты, шелка, копчености, благовония и бальзамы в окованных медью сундуках. И еще кое-что отправил на корабль Гарун ар-Рашид.

Нечто очень большое.

Ночь опустилась на Геную. Ветер все еще дул с моря, даря городу долгожданную прохладу. На набережной, между сушей и морем, сидел Исаак. Его ноги свисали над плещущимися водами гавани. Погруженный в свои мысли, он смотрел на горизонт. Затем он взял в руки амулет – половину хищной птицы из золота и красного альмандина, – который носил на своей морщинистой шее, и закрыл глаза.

Мысли его устремились над морем, над пенными волнами и дальше, над песчаными дюнами пустыни. И вдруг ему показалось, что, приветствуя его, далеко-далеко в темноте засверкали ярко освещенные башни Багдада.

На холмах за городом было поле мертвых. Надгробные камни из базальта, едва выше колена, были разбросаны по нему, словно случайно упавшие с неба. Засохший олеандр вцепился корнями в обожженную солнцем землю. Оливковые деревья с сучковатой корой высасывали последние соки из иссушенной земли. Вокруг их стволов собрались козы, чтобы почесать свои спины о дерево, полакомиться серебристой зеленью листьев и переждать дневную жару в тени крон деревьев, через которые пробивались лучи солнца. Полусонное стадо посматривало на двоих людей, которые в утреннем свете тяжелой поступью проходили мимо них.

Грифо, ругаясь, дергал за веревку, второй конец которой был обвязан вокруг бедер Танкмара. Труп Розвиты лежал на плечах молодого сакса. Когда Танкмар спотыкался, ее лысая голова болталась у его живота. Даже мертвая Розвита внушала ему ужас.

И сам Танкмар был похож на труп. Все его тело болело, кожа была истерзана и местами потрескалась. Накануне вечером Грифо прикончил Розвиту, а затем набросился на него. Когда Танкмар пришел в себя после удара, то обнаружил, что лежит в луже крови и мочи.

Но сильнее, чем боль, его терзала тоска по родине. Сгибаясь под тяжестью мертвой Розвиты, он клялся себе, что сделает все возможное, чтобы вернуться в Маршланд, где вода глубоко вдается в сушу и земля напитана солью океана. И даже пусть он будет последним выжившим из своего племени, ни за что на свете он не будет больше влачить жалкое существование раба ни в этом жарком краю империи франков, ни на Ближнем Востоке, нигде. Он вернется на север, даже если это будет стоить ему жизни.

Грифо остановился. Он набросил веревку на ствол оливкового дерева, так что у его пленника оставалось шагов десять свободного движения, и связал ее концы крепким узлом. На этом участке кладбища хоронили некрещеных. Здесь должен был исчезнуть и труп Розвиты. «Если земля не исторгнет этот ядовитый подарок», – подумал Танкмар. Он с отвращением опустил тело Розвиты на землю.

Грифо, хрюкая, вытащил деревянную полевую фляжку из холщового мешка, откупорил и сделал два больших глотка. Напиток заставил его свинячьи глазки засветиться. Затем он выудил из мешка какую-то миску и бросил к ногам Танкмара.

– Здесь мы и похороним старуху. Вырой яму в земле ее старой миской или используй свои руки – мне все равно. Если попытаешься сбежать, то вскоре снова сможешь отдохнуть возле своей мертвой любовницы. На веки вечные.

Грифо даже икнул от удовольствия и шутки ради пнул ногой козу в бок. Животное возмущенно заблеяло, отпрыгнуло за пределы досягаемости и освободило место в тени кроны дерева. Работорговец опустился на землю и занялся содержимым своей фляжки.

Жажда стала мучить Танкмара, едва он начал работу. Он стоял на коленях на твердой как камень земле и снимал пыль слой за слоем, сдирая ее миской с грунта. Вскоре его окутало желтоватое облако пыли, из-за чего стало невозможно дышать. Грязь, зудящие раны, палящая жара – Танкмару захотелось попасть домой так, как никогда раньше. Он изнемогал от желания услышать громкий шум холодного как лед прибоя, песню осенних штормов и лугов Маршланда, шепот воды в ручьях. Вот тогда он был бы готов к смерти. С мечом и щитом в руках смеяться в лицо врагу – вот такой конец понравился бы ему. Многих мужчин своего селения он видел такими, когда франки ворвались к ним. Но сам он не годился для военной службы.