Слон для Карла Великого - читать онлайн книгу. Автор: Дирк Гузманн cтр.№ 56

Имма вытерла пальцы о юбку, которую она выкроила себе из одежды возничего Людвига. Она даже гордилась тем, что сумела придать этому материалу форму, так что он сейчас зелеными складками падал ей на ноги. Однако многие дни, проведенные в дороге, столь же сильно потрепали юбку, как и ее хозяйку. От голода у Иммы запали глаза, и каждый раз, когда им приходилось вытаскивать из лужи повозку, грязь обрызгивала ее с ног до головы и оставалась в волосах. За это время она затвердела и превратилась в корку.

У Аделинды дела обстояли не лучше. Дорогая жилетка, накидка, пестрая юбка, ленты на руках и волосах – все, что было ей выдано из гардероба архиепископа Хильдебальда, теперь висело на ней клочьями или окаменело от грязи и сажи, словно лохмотья бабы-попрошайки. Пышные локоны, которые Аделинда так гордо расчесывала, теперь неряшливо свисали ей на лоб, как водоросли.

Дорога оказалась тяжелой, намного тяжелее, чем они ожидали. А путь в Аахен был очень долгим. Когда Имма тридцать лет назад ехала с севера до Санкт-Альболы, путешествие показалось ей каким-то приключением, началом новой жизни. У цели ее ожидали Христос и надежда снова увидеть Исаака. С тех пор она покидала каменные стены монастыря только для того, чтобы сделать покупки на базарах ближайших деревень или посетить соседнюю общину. Сейчас, находясь вдвоем с послушницей в самых отдаленных частях империи франков, она уже ничего не ощущала от тогдашнего своего желания что-то начинать или пускаться в приключения. Ее одолевал страх.

Однако даже в лесу и в самых глухих местах Имма следила за тем, чтобы неукоснительно соблюдались самые важные правила их ордена. Перед каждым, пусть даже жалким обедом женщины молились и омывали друг другу ноги дождевой водой, дабы поступать так подобно Христу, который мыл апостолам ноги перед Тайной вечерей.

Имма сняла зайца с вертела, дала Аделинде большую порцию мяса и лишь немного оставила себе. Послушница вонзила зубы в зайца, не обращая внимания на жар, который обжигал ей язык и нёбо. Имма сама с трудом удержала себя в руках, когда запах жареного мяса одурманил ее.

«Застольная молитва, – подумала она. – Пусть в этот единственный раз мы прочтем ее после еды».

– Вот видишь, Бог нас в беде не бросает. – Имма старалась хотя бы не говорить с набитым ртом.

Аделинда меньше заботилась о своих манерах.

– Я не знаю, кто в этой глухомани швыряется зайцами направо и налево, но если это был Бог, то почему он не помог нам раньше? Вчера, например, когда мы по бедра в воде бродили по реке Роне и пытались юбками ловить форель. Единственное, что Всемогущий дал мне поймать, так только этот скользкий камень на течении. – Она засунула себе в рот еще один кусок жареного мяса, обглодала косточку и бросила ее в огонь. – Почему в монастыре не обучают самым важным вещам в жизни? Тогда, может быть, ежик не смылся бы от нас, а дикий гусь не клюнул бы вас в руку так, что вы целый день после этого не могли ею пользоваться. Тогда бы мы знали, как вырезать из дерева копье и бросить его так, чтобы оно убило дикое животное, а не отскочило от его головы. Вот был бы у нас сейчас лук со стрелами! Читать и писать? Этим мы сыты не будем!

Имма вскочила на ноги и решительно встала перед Аделиндой:

– Немедленно замолчи, глупая курица! Если сие есть Божья воля – подвергнуть нас испытанию, то мы взвалим на себя любой тяжкий труд. Если Ему заблагорассудится помочь нам в час наибольшей нужды, мы примем доброту его сердца, исполненные благодарности. Разве теперь твой желудок не полон? Разве Господь тебе когда-то в Санкт-Альболе не послал крышу над головой? Или людей, которые заботились о тебе? – Она беспомощно сжимала и разжимала кулаки.

Аделинда тоже вскочила на ноги и сказала:

– Только ваша простота превосходит ваше ослепление, сестра Имма! Как вы еще можете верить, что послушницы отдают свою молодость для монастырской жизни только из глубокой веры в Бога? Посмотрите на меня! Я женщина в возрасте, подходящем для замужества. У меня выросли груди, и мое тело готово к тому, чтобы принять мужчину. Моя жажда жизни сильнее моей веры. Неужели вы этого не видите?

Отчаяние в голосе Аделинды несколько утихомирило гнев Иммы.

– Но зачем же ты тогда пошла в монастырь? Почему не вышла замуж? Не может быть, чтобы не нашлось мужчин для тебя. Ты настоящая красавица, твои родители – зажиточные люди. Как-никак, они подарили Санкт-Альболе два тагверка ^[43] земли, чтобы мы приняли тебя в лоно церкви.

– О, я, пожалуй, выйти замуж была просто обязана. Отец подыскал мне несколько подходящих супругов. Жирных сыновей похотливых старцев, в жилах которых течет кровь Пипинидов ^[44], потому что это должно было принести ему власть и влияние. И его даже не смущало, что эти старикашки при первой встрече хотели залезть ко мне под юбку, чтобы проверить, готова ли кобыла, которую они должны купить своим сыновьям, к тому, что ее будут объезжать.

– Я слыхала о таких обычаях. – Имма вспомнила о своих годах, прожитых у саксов. То, что описала Аделинда, показалось ей мелочью по сравнению с тем, что было принято среди людей, живших на севере.

– Жизнь в монастыре показалась мне лучшим выбором. Мне как-то всегда удавалось давать от ворот поворот всем женихам. Вам ведь известно мое умение сеять раздор и беспорядок. Стоило им хотя бы раз спустить штаны, как они тут же оказывались в моей власти.

И вдруг она расплакалась.

Имма заключила послушницу в объятия. Она молча смотрела на огонь костра, над которым внезапно пронесся ветер, отчего пламя разгорелось еще сильнее. Ей показалось, что, словно в тумане, она видит по ту сторону пламени фигуру какого-то мужчины, молодого человека с длинными черными волосами, который протягивал руки, будто пытаясь прикоснуться к ней.

Этой ночью кошмар вернулся снова. Люди-волки затолкали ее в нишу и стали живьем замуровывать там. Во сне она взывала к своему разуму и пыталась узнать человека в маске, но все, что ей удалось увидеть, – это шкуры, в которые он был закутан. «Волчьи шкуры, – промелькнуло у Иммы в голове, – он снимает шкуры со своих сородичей». Последний камень лег на место и закрыл ей свет. И тут Имма заметила, что она в нише не одна.

Какое-то рычание разбудило ее.

Она сидела возле костра. В лесу. В долине Роны. Людей с волчьими головами не было.

И снова раздалось рычание. Имма прогнала сон, тряхнув головой. Что здесь происходит?

Наполовину скрытая темнотой, Аделинда спала так близко от нее, что она могла чувствовать тепло ее тела. Запах холодного дыма висел везде, даже в их одеждах и волосах. В черноте ночи между деревьями слышались звуки леса, состоявшие из шорохов и жужжания, шлепанья и чьего-то сопения. Не было слышно ни единого звука, который казался бы чужеродным.