Соловушка НКВД - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Мишаткин cтр.№ 104

Через внедренных заговорщиков в аппарат Наркомвнудела, дипломатические посты за границей, стремился вызвать военный конфликт; в Китае желал ускорить разгром китайских национальных сил для захвата страны японскими империалистами, подготовить нападение на Советский Дальний Восток.

Руководствуясь статьей 31 УПК, постановил:

привлечь Ежова Н. И. по ст. 58-1а, 58-5, 19–58, пп. 88–76, 136 г, 154а, ч. 2 УК РСФСР к уголовной ответственности и приступить к следственному производству. Мера пресечения — содержание под стражей.

Кобулов не сделал в составленном с опозданием постановлении исправлений, дополнений, в верхнем левом углу вывел: «Утверждаю», расписался.

На очередном допросе Ежова встретил новый следователь, представившийся Сергиенко. — Ознакомьтесь с постановлением.

Николай Иванович пробежал лист с отпечатанным текстом, вернулся к началу.

«Почему к уголовной ответственности? Я не карманник, не вскрывающий сейфы «медвежатник», не разбойник с большой дороги. Мое дело сугубо политическое. Обвинение шито белыми нитками, бездоказательно. Нет изобличающих показаний свидетелей или их держат под сукном, приберегают к суду? Потребую очной ставки с упомянутой тройкой, при мне лгать не повернется язык».

Вернул постановление.

— Обвинения не имеют ко мне отношения.

Сергиенко не был расположен выслушивать возражения, тем более вступать в спор. Старший лейтенант имел приказ в наикратчайший срок получить признательные показания как Ежова, так и других, проходящих с ним по одному делу.

— Советую не отрицать неоспоримо доказанное, в частности предательство народу, правительству, партии, не вести бесцельную дискуссию. С капитаном Родосом не допустим затягивания следствия, завершим его в наикратчайшее время.

Услышав знакомую фамилию, Ежов приободрился.

«Это большая удача! Борис Родос неоднократно выполнял мои личные деликатные поручения. Причем со всеми поручениями справлялся безукоризненно, за что неоднократно радовал его путевками для всей семьи в наш ведомственный санаторий, выделил трехкомнатную квартиру на улице Горького, выписывал крупные премии — за добро заплатил добром».

Сергиенко перебрал в папке бумаги, вернул в стакан письменного прибора карандаш, перевернул на календаре листок прошедшего дня, на новом сделал какую-то запись.

«Аккуратист и чистюля, — отметил Николай Иванович. — И я во всем соблюдаю порядок, не терплю расхлябанности».

Вошел Родос, Сергиенко вскочил перед старшим по званию, собрался доложить о начале следствия, но капитан остановил:

— Можете быть свободным. Допрос проведу я.

Сергиенко послушно покинул комнату.

Родос занял место за столом, стал сверлить взглядом небритого, с запавшими глазами, заметно похудевшего, выглядевшего ниже своего и без того маленького роста недавнего начальника, чьего гнева справедливо побаивались на Лубянке все без исключения. Выудил папиросу из пачки «Беломора», смял гильзу гармошкой.

«Получает весьма приличное денежное содержание, всякие к нему добавки, мог бы смолить сигареты, какие из загранкомандировок привозят сотрудники, — подумал Ежов. — Не поздоровался, при Сергиенко не захотел выдать довольно близкое со мной знакомство».

Ежов ожидал услышать ободряющие слова, совет не падать духом, ошибку с арестом вскоре исправят, за необоснованный арест извинятся, виновные понесут наказание, но услышал совершенно иное. Родос собрал на переносице брови, изменился в лице.

— Как стоишь, сволочь? Руки по швам, мразь поганая! Не отводи глаз! Рот без позволения не открывать! Станешь говорить, лишь когда я позволю. Либеральничать не стану, за малейшее вранье, отказ отвечать обломаю рога! Забудешь, как зовут мать родную, жену и дочь, как крещен сам! Будешь не рад, что родился и небо коптил!

Ежов не узнавал Родоса.

«Боже, что с ним произошло? Словно вывернули наизнанку, вижу совершенно другого человека. Ведь он прекрасно воспитан, высокообразован, настоящий интеллигент, раньше смотрел мне в рот, старался во всем угодить, а сейчас… Видимо, комната прослушивается, и он вынужден играть несвойственную ему роль».

Еще что-либо подумать не успел, Родос вышел из-за стола, сильным ударом свалил на пол.

— Скоро завоешь у меня белугой! Станешь ерепениться, раздавлю как гниду!

Ежов закрывал лицо руками, глотал собравшуюся во рту солоноватую от крови слюну, каждый вздох отдавался в груди болью.

«Вот и узнал силу кулаков. Разбиты нос с губой. Если отобьет легкие, заработаю чахотку. Лишь бы не пострадали почки, тогда стану инвалидом… В применении на допросах крутых мер повинен я сам, требовавший не цацкаться с арестованными».

С трудом поднялся…

«Сергиенко обращался на «вы», этот тыкает, словно мы ровесники или он намного старше меня…»

— Стой прямо и отвечай коротко. Подтверждаешь, что бывший предсовнаркома, член Политбюро Косиор ^[64] рука об руку с тобой работал на польскую разведку, передавал в Варшаву сведения о военном потенциале Союза, охране западной границы?

— Подтверждаю, что по долгу службы неоднократно встречался с иностранцами, в том числе польскими дипломатами, в Кремле познакомился с их послом. С товарищем Косиором никаких дел не имел, в том числе преступных.

— С какими разведками сотрудничал?

Ежов понял, что необходимо стать покладистым. Чтобы вернуться в камеру на своих ногах, без переломов костей, внутреннего кровоизлияния, он должен покорно соглашаться со всем, что ему предъявляют, и он сказал то, что Родос желал услышать:

— С французской Сюрте женераль, румынской Сигуранце, немецким абвером.

— Забыл назвать японскую и польскую разведки.

— Прошу простить, упустил разведку Коста-Рики, Нигерии, Малайзии, острова Пасхи.

— Не смей шутить! Кого вовлек в преступную деятельность? Отвечай как на духу, ничего не скрывая. Без тебя известно почти все, хочу понять, насколько осознал свою вину, желаешь загладить ее чистосердечным признанием. Называй фамилии!

— Бухарин, Ягода, Пятаков, Крестинский, Антонов-Овсеенко, Примаков, Рыков.

— Принимаешь меня за идиота? Все перечисленные казнены. Их останки превратились в прах. Не желаешь стать доносчиком, выдать дружков? Перечислил исключительно тех, кто не может ни подтвердить, ни опровергнуть твое показание. Доносительство не позор, а святая обязанность любого советского человека. Сам это утверждал в речах, статьях, требовал расширять сеть сексотов, иметь их во всех слоях общества, в каждом учреждении, предприятии, воинском подразделении, даже в колхозной бригаде. О твоей скрываемой и не ставшей тайной подрывной деятельности дал подробные показания бывший наш торговый представитель в Германии, твой заместитель по контрразведке, Семен Жуковский. — Родос нашел в папке нужный документ, зачитал его: — «По распоряжению Ежова, на Мещанской улице успешно функционировала химическая лаборатория, созданная еще Ягодой. Получаемые сильнодействующие, не оставляющие в организме следов яды испытывались на арестованных, все подопытные скончались». — Капитан поднял на Ежова глаза. — Кого из членов правительства планировал лишить жизни?