Мера ее вины - читать онлайн книгу. Автор: Хелен Чандлер cтр.№ 53

Мария нахмурилась, вспомнив о боли, которую тогда причинило ей это кольцо.

— Ободок был слишком узким, и, когда Эдвард надевал его на палец, он ободрал мне кожу на костяшке. По выражению моего лица он заметил, что что-то произошло, и с раздражением спросил, нравится мне кольцо или нет. Я совершенно искренне ответила, что кольцо мне очень нравится и что я его обожаю. Я действительно любила Эдварда и хотела выйти за него замуж. Тогда я объяснила ему, что ободок недостаточно широкий и его нужно немного увеличить, что это наверняка будет очень просто сделать. Эдвард ответил, что специально попросил ювелира сделать ободок узким и для ориентира даже принес ему другое мое кольцо. Вот что он мне тогда сказал, дословно: «Я не хочу, чтобы кольцо слетело у тебя с пальца; я не хочу, чтобы ты его потеряла, точно так же, как я никогда не хочу потерять тебя. Надеюсь, что ты относишься ко мне точно так же». Я ответила ему, что все именно так. Я не хотела перечить ему и добавила, что привыкну к узкому кольцу. За время нашего брака я немного поправилась. Кольцо было таким узким, что я не могла его снять. Летом, особенно когда стояла жара, палец распухал так сильно, что казалось, вот-вот лопнет кожа.

— А вы когда-нибудь просили его увеличить ободок? — спросил Ньюэлл.

— Неоднократно, на протяжении первых лет после свадьбы. Потом по тому, как менялось его настроение, я поняла, что он воспринимает мою просьбу как удар по собственному самолюбию. В конце концов я поняла, что проще жить с постоянной болью от кольца, чем жить с ней же и при этом страдать от дополнительного негативного отношения, которое вызывали мои просьбы.

Имоджин Паскал поднялась со своего места.

— Ваша честь, мы уже долго слушаем подробности, на мой взгляд, идиллических и романтических отношений двадцатилетней давности. Можно ли перейти к рассказу о том, что имеет непосредственное отношение к покушению на убийство?

Джеймс Ньюэлл немного подумал перед тем, как ответить.

— Эти события имеют прямое отношение к делу — потому что, как и все в жизни этой семейной пары, кольцо было сознательно сделано для того, чтобы вызвать дискомфорт. Размер ободка был тщательно продуман, и боль ответчицы являлась напоминанием о том, что она неразрывно связана со своим мужем. Она не могла избавиться от кольца точно так же, как не могла избавиться от мужа. Тот хотел, чтобы его жена испытывала именно такие чувства каждый час и каждый день.

— Миссис Блоксхэм… — произнесла судья.

— Мисс Блоксхэм, — громким голосом поправила ее Мария. — Не надо называть меня «миссис», это слово перед фамилией мне нужно не больше, чем обручальное кольцо. Мне пришлось срезать его с пальца. Это было очень больно, точно так же, как и все остальное, связанное с Эдвардом.

Ее честь судья Дауни рассерженно посмотрела на Марию, обдумывая свой ответ. Тут Ньюэлл успел вставить слово.

— Простите, ваша честь, моей клиентке непросто вспоминать о тех травматических событиях.

— Ваша клиентка должна понимать, что обязана с вашей помощью и через вас обращаться ко мне и мисс Паскал, — отвечала судья. — На этот раз я не буду предпринимать никаких мер, но в следующий раз не допущу такого поведения. Продолжайте, мистер Ньюэлл.

На трибуне перед Марией лежала ручка «Биро» фирмы «Бик». Пока Джеймс Ньюэлл перебирал свои бумаги, она взяла ручку, быстро вынула стержень и сломала пополам прозрачный пластик ее корпуса. Она понимала, что должна сконцентрироваться, контролировать себя и не позволить себе сломаться под тяжестью воспоминаний.

— Вы могли бы описать первые годы после вашего замужества? — спросил Ньюэлл.

Мария изо всех сил воткнула острый конец половинки пластикового корпуса ручки себе в ладонь, крепко зажала и сосредоточила взгляд на одной точке противоположной стены. Боль была сильной и четкой, она закрыла собой все. Мария несколько раз моргнула, сделала глубокий вдох и вернулась к воспоминаниям тех лет, которые провела в самоотрицании и смятении.

— Это были годы целой череды разочарований. Было ощущение, что всё вокруг, за исключением Эдварда, меня подводит. А он после каждого удара поднимал меня на ноги. Только через несколько лет я поняла, что это именно он подстроил все мои жизненные неудачи, чтобы остаться единственным человеком в моей жизни.

— Вы можете привести какой-нибудь пример? — попросил Ньюэлл.

— Моя лучшая подруга… — Мария улыбнулась и еще на миллиметр глубже воткнула в мякоть ладони корпус ручки.

Она уже много лет назад запретила себе вспоминать о той утрате. Это была потеря ее последнего контакта с окружающим миром, за исключением Эдварда. Она тогда впала в глубокую депрессию.

— Андреа. Обычно мы встречались с ней раз в месяц. До свадьбы Эдвард еще терпел нашу дружбу, но после заключения брака уже не собирался этого делать. Для начала он сказал мне, что хочет, чтобы все вечера я проводила с ним, ведь целый день он так напряженно работал. Мне польстило такое отношение, я была очень рада. Мне было приятно чувствовать, что я нужна ему, что я желанна. И я несколько раз придумывала разные предлоги, по которым не могла провести с Андреа вечер. На самом деле я отказывалась встречаться с ней из-за чувства гордости. Вам, возможно, сложно сейчас в это поверить, но в то время я обожала свой размеренный и распланированный образ жизни. Я возвращалась с работы, готовила ужин, зажигала камин и клала на журнальный столик его любимую газету. Он по этому поводу как бы шутил, но на самом деле измывался надо мной и унижал.

Мария с трудом сглотнула слюну, чувствуя, как все на нее смотрят, и испытывая болезненное чувство унижения из-за того, что была ему когда-то так верна. Трясущейся рукой она подняла к губам стакан воды. Тут на помощь пришел Ньюэлл.

— Вы говорите, что он как бы шутил, но на самом деле измывался, — сказал адвокат. — Вы помните, как именно это происходило?

Она кивнула.

— Иногда, когда я приносила ему тапочки, он говорил мне «хорошая собачка» и гладил по голове. Какое-то время я считала, что это шутка, игра, понимаете? Однажды я рассказала об этом Андреа. Я ожидала, что она рассмеется и согласится, что это милая и безобидная шутка. Но когда она сказала, что все это совсем не так, я обиделась и начала грубить. Мне кажется, тогда у нее было такое выражение лица, что я увидела подтверждение собственных подозрений в том, что Эдвард смеялся не со мной, а надо мной. Я обвинила Андреа в том, что у нее нет чувства юмора. Я даже сказала ей, что она специально стремится найти недостатки в характере моего мужа. После этого мы практически перестали видеться, и наши отношения стали натянутыми.

— И тогда вы окончательно потеряли контакт с Андреа? — спросил адвокат.

Мария сделала глубокий вдох и посмотрела на присяжных. Некоторые из них сидели, сложив руки на груди. Судя по их позе и выражению лиц, ей не удалось убедить их. Но присяжные помоложе, подавшись вперед, что-то записывали, и вид у них был заинтересованный. Старшина присяжных наклонилась к своему соседу, немолодому мужчине, и что-то зашептала ему на ухо. Мария поняла, что ее рассказ не производит на этих двоих никакого впечатления. Что она должна была сделать, чтобы достучаться до них? Начать рыдать и раскрывать им свое сердце?