(Не) отец моего малыша - читать онлайн книгу. Автор: Дана Стар cтр.№ 14

Я просто молчала, сидя на песке, словно жалкая, раздавленная тяжёлым сапогом лягушка, сгребая руками песок, сжимая ладони в кулаки. И рыдала. В уме. Корчась от душевных мук.

Не было ни слов. Ни сил. Ни всякой надежды на взаимное понимание.

– Скажи спасибо за предоставленный урок жизни и уходи. – Повернулся ко мне спиной, спрятав руки в карманы спортивных шорт. Выждав пару секунд, глумливо добавил. – И скажи «спасибо» за то, что я был крайне нежным.

Я не стала с ним спорить, взывать к совести, орать как дура на весь пляж при детях, что неподалёку строили замок из песка. Собрав волю в кулак плюнув выродку в спину, развернулась и ушла.

Подонок.

Свинья, сукин сын!

Ничего, ничего. Всё в жизни возвращается.

И тебе воздастся по полной, не сомневайся.

А я… просто должна смириться. Забыть. Перепрыгнуть через пропасть неудачи, наплевать на боль от ран в сердце и идти дальше.

Я сама виновата.

В первую очередь, это моя вина.

И о чём я только думала, когда выпила из чужого стакана?!

Вот он результат.

Ничего не изменишь. Время назад не отмотаешь.

Получила урок жизни, прими его, сделай выводы, иди дальше.

Главное, чтобы он не заразил меня чем-нибудь. Не порвал.

И, хуже всего, не заделал мне ребенка.

Там, на полу и на тумбочке в номере, где вершились в реальность «мои чёртовы уроки жизни», когда я уходила, то увидела упаковку с презервативами. Один использованный валялся на полу.

Камень отчаяния немного сдвинулся с груди. Дышать стало чуть легче.

Что делать? Бежать в аптеку? Записываться к врачу?

Где? В незнакомом городе?

Я ведь не могу принять первую попавшуюся таблетку. Поскольку на многие медицинские препараты у меня аллергия.

Господи!

До чего же я докатилась…

***

– Кирюш! А кто из нас красивей…

Он ушёл. Просто повернулся ко мне спиной. Просто втоптал в грязь, как должное, забыл и пошёл дальше топтать души других наивненьких дурочек. В тот момент, когда я отчаянно нуждалась в помощи и поддержке. Когда по моим щекам катились слёзы, когда у меня болело всё тело, а на коже, в области шеи и груди, зудели следы от укусов и засосов.

Услышав это писклявое «Кирюша» из уст его пустоголовых пассий, я мгновенно познала истинные вершины боли. Как будто моё сердце вырезали из груди. Ржавыми, корявыми ножами. Без обезболивающих.

Кирюша…

Первый удар ножом наживую.

Золотая цепь на шее, стильные фирменные шорты…

Ещё один удар без анестезии.

А вечером, следующего дня, я получила серию мощных ударов в грудь.

Когда узнала, кто ублюдок на самом деле такой.

Что зовут его на Артём, а Кирилл… Большаков.

И он… сын генерального директора в компании, в которую я недавно устроилась работать.

***

– Просто жесть! Просто кошмар! Вот он мерзавец! Скотина! Кобелина чёртова! У меня нет слов. Меня до сих пор трясёт… а дальше-то, что было?

Сделав паузу, я снова глотнула чаю, уже остывшего. Тошнота усилилась.

На протяжении целого дня мне хотелось спать, рыдать, и избавиться от противных спазмов в желудке.

Когда я поведала лучшей подруге историю, мне стало ещё хуже.

Хорошо, что я до сих пор не заказала ужин. Иначе, не прошло бы и минуты, как он отправился бы обратно в тарелку.

– А что дальше… – Схватила салфетку, промокая наворачивающиеся на глаза слёзы. – Дальше была конференция. И там, я увидела Артёма. Точнее, Кирилла.

Шлепок.

Катя, зарычав, со злости треснула кулаком ни в чём не повинную столешницу.

Гости кафе, устроившиеся за соседними столиками, все как по команде обернулись на источник шума.

– Урод конченный! Полный мандец! Я в шоке! Да что там в шоке! В ах*e полнейшем! И ты молчала?! Целый месяц ни слова! – Катерина треснула кулаком по столу, схватила рядом стоящую рюмку, до самых краёв наполненную прозрачной жидкостью, и залпом опустошила.

Когда это Катя успела заказать спиртное?

Я не заметила. Ещё бы. Потому что снова была вынуждена окунуться в адскую пучину боли.

– Простите, дамы! У вас все в порядке? – за моей спиной раздался голос официанта.

– Две рюмочки ещё принеси сюда. Давай. – Подруга щелкнула пальцем.

– Простите, но вы…

– Живей, родной! Или досье на тебя в книге жалоб настрочу.

Мальчишка-официант быстренько испарился.

Люблю я Катю. Сильная она женщина. Боевая. Старше меня на восемь лет. Трое деток. Мне бы у нее поучиться. Со своей-то неуверенностью и застенчивостью. Да вот не знаю как.

Я всегда чувствовала себя беззащитной и уязвимой. Как хрупкая лилия, окружённая колючим сорняком. Недаром ведь мама назвала меня в честь цветка.

Когда впервые взяла на руки своё новорожденное дитя, в личико моё взглянула… и прошептала с радостью, с умилением в сердце: «Малышка. Как цветочек. Красивая, нежная хрупкая. Моя Лилия».

Дедушка, после родов, в палату ей цветы принёс. Белые лилии. Она на них посмотрела и сразу же решила, что назовёт меня в честь любимого растения.

Когда официант принёс Кате ещё две рюмочки «беленькой», она, приглушив напряжение в нервах, потребовала, чтобы я рассказала историю до конца.

Мне уже, честно, было достаточно боли. Меня мутило. Глаза болели от слёз.

Но я понимала, что всё же, нужно выговориться. Нельзя держать дрянь в себе.

Исповедавшись, мне действительно немного полегчало.

– Через день, в конференц-зале отеля, состоялось торжественное мероприятие. Там собралось очень много народа. Я не хотела туда идти. Но должна была. Мне хотелось просто взять и уехать. Но до окончания отпуска оставалось ещё три дня, а лишних денег на билет у меня не было. Я просто не пережила бы снова, если бы ещё раз увидела наглую рожу Артёма. Особенно, в окружении очередной новой девицы. Ведь тогда я бы подумала, как мерзавец трахал бы другую. Как меня. А после траха осыпал бы её постель красными розами. Как осыпал мою позавчера. Поэтому и мечтала поскорее уехать.

До окончания отпуска, я не выходила из номера. Хорошо, что ко мне никого не подселили. Я плакала. Много плакала. Почти ничего не ела. И не понимала почему? Почему мне так больно? Я не хотела себя так чувствовать, но не ничего с этим не могла поделать. Сердцу не прикажешь. Я просто влюбилась в Артёма с первого взгляда. Его красивый образ, образ улыбчивого романтика, запечатлелся в моей памяти, прожёг моё сердце, ядовитой пиявкой въелся под кожу, казалось бы, на всю жизнь.