– Да, но если мы сможем исцелить…
– Разновидностей чумы нескончаемое множество, Билл. Это же очевидно.
– Но армия пока еще есть, – цинично буркнул Бекетт.
– Кто же осмелится сохранять военные силы, если такое обладание непременно накличет беду, подвергая все население постоянной опасности?
– Что вы хотите этим сказать?
– Ваши вооруженные силы не смогут направить оружие против своих соседей. Прежнее оружие устарело.
Бекетт оторвался от прокладки курса «Лир» и уставился на Хаппа.
– Иисусе Христе! – прошептал он.
– Мы открыли ящик Пандоры, – сказал Хапп. – Боюсь, эта чума – лишь начало. Задумайтесь над этим хоть раз, Билл, разновидности этой чумы…
– И натворил это один человек, в одиночку, – кивнул Бекетт. Он взглянул наружу на «Мираж-111», потом снова на Хаппа. – Полицейское государство могло бы…
– Сергей считает, что нет. Он очень много думал об этой проблеме. Он даже подозревает, что у его хозяев есть план поубивать кое-каких ученых…
– А что, если они кого-нибудь пропустят?
– Да. Что, если еще одна чума, мутация? И у них не будет ресурсов, чтобы встретить эту угрозу? Или что ваши соседи сделают со СВОИМИ учеными? О нет! У этого тигра длинный хвост.
Бекетт включил автопилот и сообщил об этом эскорту. Он откинулся назад и сцепил руки за головой.
– Самолет летит сам? – спросил Хапп с ноткой страха в голосе.
– Да.
– В моем родном языке нет точных слов. По-английски можно выразиться лучше – мы сами сотворили этого Безумца. Мы все это сделали сами. Мы и действующее лицо, и объект воздействия.
– Вы, видать, думали об этом немало времени, – сказал Бекетт.
– Думаю, что я знаю, какой именно мир унаследуют наши дети.
– Я лишь надеюсь, что они унаследуют хоть какой-нибудь мир.
– Да, это в первую очередь.
Бекетт искоса взглянул на Хаппа.
– Вы всерьез говорили насчет брака ваших сыновей и моих дочерей?
– Всерьез. Мы еще обнаружим потребность в устройстве браков через новые границы. Идея экзогамии не нова, Билл.
– Да, мы должны поддерживать разнообразие генетического фонда.
– Или пережить генетическую деградацию.
Бекетт опустил руки и осмотрел приборы. Он провел коррекцию курса. Немного погодя Бекетт заявил:
– Нам нужно не только средство от чумы. Нам нужна медицинская техника, чтобы справляться с общими проблемами.
– Медицинская? – спросил Хапп. – Только ли медицинская?
– Я понимаю, что вы имеете в виду, Джо. У медицины всегда были свои политические барьеры, но это…
– Мы думаем, по всему миру следует стратегически разместить центры. Компактные линии связи, полный компьютерный взаимообмен, невзирая на политические границы, голосом и видео, никакой цензуры. Ученым следует объединить усилия, не обращая внимания на национальность друг друга.
– Мечтаете, Джо.
– Наверное.
– Наши семьи – залог нашего хорошего поведения, черт побери!
– А весь остальной наш мир – залог своего хорошего поведения.
– А что, если какое-нибудь исследовательское учреждение в Советском Союзе решит эту задачу раньше, чем мы?
– Разница невелика, пока многие из нас знают решение.
– Христос! Вы говорите о конспиративном союзе ученых!
– Точно. И любой исследователь, продумавший этот вопрос до конца, придет к такому же выводу.
– Вы действительно так думаете, почему?
– Потому что в этом огромная власть… а все остальное есть хаос.
– Сергей с этим согласен?
– У Сергея тонкое понимание личной власти. И у него друзья в стратегических пунктах Советского Союза.
– Он согласен плести заговор против своих боссов?
– Он предположил это называть промеж себя «Заговор Фосс – Годелинской».
– Хапп откашлялся. – Ваш друг Рокерман…
– Он в Вашингтоне, а я здесь.
– Но если представится возможность?
– Я подумаю об этом.
– Думайте долго и тщательно, Билл. Думайте обо всех тех полезных делах, что мы могли бы совершить с этим знанием. Подумайте о цене этого знания.
Бекетт пристально посмотрел на него.
– Вы меня удивляете, Джо.
– Я сам себя удивляю, но я думаю, что это логический ответ, чтобы дать нашим детям такой мир, который они захотят получить в наследство.
– А Франсуа, что он об этом говорит?
– Вас интересует его мнение?
– В таком деле – да.
– Между прочим, вы похожи. Вы и Франсуа. Оба консерваторы. Это то, что убедило Франсуа. Он желал бы сохранить определенные ценности нашего мира.
– Ну, политики провалили это дело, уверен на все сто.
– Франсуа сказал что-то подобное, но он не в восторге от политиков со времен де Голля.
– Еще один генерал, – буркнул Бекетт.
– Как Эйзенхауэр?
– Туше.
– Значит, вы об этом подумаете?
– Да.
– Хорошо. Где результаты вскрытия? Я видел их у вас, прежде чем мы покинули ДИЦ.
– Они в планшете прямо за моей спиной, – Бекетт указал локтем. Проделывая это, он взглянул назад, в самолет.
– Сергей и Франсуа спят, – сказал Бекетт.
Хапп выпрямился и расправил бумаги у себя на коленях.
– Лучшее из того, что они могли сделать, – продолжил Бекетт. Он вытащил карту и определил положение самолета по радиопеленгу.
– Где мы? – спросил Хапп. Он смотрел вниз, разглядывая сверкающий в солнечном свете облачный покров.
– Мы совсем скоро минуем Мэнсфилд в Огайо. Здесь мы должны направиться на север, чтобы оставить в стороне Питтсбург.
Хапп посмотрел на рапорт о результатах вскрытия, который лежал у него на коленях.
– Это правда, Билл, – спросил он, – что ты плакал, когда умерла Ариена?
– Это сказал Франсуа?
– Он сказал, что ты обругал его, и ты плакал, и он сказал, что у тебя это выглядело достойным восхищения. Уход друга не должен проходить незамеченным.
– Эта дама обладала железным характером, – пробормотал Бекетт.
22
Если я не постою за себя, то кто? А если я стою за себя один, то кто же я?