Инвестор-танцор. Как я заработал 2 миллиона долларов на фондовом рынке - читать онлайн книгу. Автор: Николас Дарвас cтр.№ 15

Если же из четырехдневных котировок следовало, что акции выскочили из ящика 60/65 с тех пор, как я заметил их в Barron’s, я о них забывал. Было слишком поздно что-либо делать. Оставалось ждать другой возможности.

Мне, вполне естественно, пришлось свести торговлю всего к нескольким бумагам. Мотивы были чисто финансовые. Если бы я тратил по 12–15 долл. в день на телеграммы с котировками, моя деятельность стала бы невыгодной, если бы только я не зарабатывал ну очень большие деньги.

Первое время мне было совсем не по себе. Не то чтобы пребывание в Нью-Йорке в прошлом как-то помогало мне, но возможность сноситься с Уолл-стрит по телефону давала ложное ощущение безопасности, и поначалу мне этого не хватало. Позднее, поднаторев в торговле по телеграфу, я понял ее преимущества. Отсутствие звонков, суматохи и противоречивых слухов делали мой взгляд на происходящее намного бесстрастнее.

Торгуя одновременно всего пятью–восемью бумагами, я автоматически был избавлен от путаного, суматошного движения сотен окружавших их бумаг. Я действовал лишь под влиянием движения котировок моих акций.

Я не мог слышать, что люди говорят, но видел, как они поступают. Словно я играл в покер и не знал ставок, зато видел все карты.

Тогда я этого не понимал, но позднее, став опытнее, проникся всей прелестью своего положения. Конечно, в покере игроки не стали бы показывать мне свои карты и попытались бы запудрить мозги разговорами. Но если не слушать, что они болтают, и, не отрываясь, следить за картами, можно догадаться, что они делают.

Сперва я упражнялся на бумаге, без денег, но вскоре обнаружил, что на бумаге все несколько иначе, чем в реальности. Это было все равно что играть в карты без единого доллара в банке. Удовольствие такое же, как от игры в бридж со старушками.

Без денег на кону все выглядело довольно просто. Но стоило мне вложить 10 тыс. долл., как картина поменялась. Прежде я легко справлялся с чувствами, но едва игра пошла на деньги, эмоции немедленно хлынули через край.

Телеграммы продолжали приходить изо дня в день, я постепенно привыкал к новому образу действий и чувствовал себя все уверенней. Беспокоило меня только одно. Иногда некоторые из моих акций совершали непонятные ходы безо всякой связи со своим предыдущим поведением.

Это меня озадачило, и пока я искал объяснение, я совершил важное открытие. Я вдруг осознал, что полностью предоставлен самому себе. Я уже точно не мог ничему научиться из книг. Наставлять меня было некому. Я был один на один со своими ежедневными телеграммами и еженедельными выпусками Barron’s. Только они и поддерживали мою связь с Уолл-стрит. Кроме них мне за объяснениями обратиться было не к чему.

Я жадно припал к Barron’s. Я листал его, пока страницы не начали выпадать, и наконец обнаружил вот что: непонятные колебания моих акций обычно совпадали с некими волнениями всего рынка. Получая котировки только своих бумаг, я совершенно забыл про возможное влияние на них рынка в целом. Я пытался управлять сражением, глядя лишь на один участок фронта. Это было важнейшее открытие, и я немедленно принял меры. Я попросил брокера в конце телеграмм добавлять значение индекса Dow-Jones Industrial Average (DJIA) при закрытии торгов. Я полагал, что это даст мне достаточно ясную картину поведения всего рынка.

Телеграммы приняли такой вид:

Получая первые телеграммы с дополнительной информацией, я радовался, как ребенок новой игрушке. Мне казалось, я нашел совершенно новый рецепт. Пытаясь увязать колебания DJIA с движением моих акций, я рассуждал так: если DJIA идет вверх, то и мои бумаги тоже.

Скоро я понял, что это не так. Попытка втиснуть движение рынка в жесткие рамки была напрасной. Это было невозможно сделать. Все акции вели себя по-разному, а не по заданной схеме. Я вдоволь с этим наошибался, прежде чем отвел DJIA его законное место. Я выяснил, что Dow-Jones Company публикует средние значения, всего лишь отражающие движение 30 избранных бумаг. Другие акции подвержены влиянию индекса, но не идут за ним безропотно. А еще до меня дошло, что индекс не предсказывает будущего; собственно, это не его задача определять, будут ли те или иные акции дорожать или дешеветь.

Постепенно я стал понимать, что связь между DJIA и отдельными акциями штангенциркулем не измеришь. Поиск этой связи был сродни искусству. В известной степени это напоминало живопись. Художник кладет краски на холст, следуя неким принципам, но каким – он и сам объяснить не может. Так и я чувствовал, что между DJIA и моими акциями есть связь, но ее нельзя установить точно. С той поры я продолжал следить за DJIA, только чтобы знать, слабеет рынок или крепнет. Я понимал, что общий характер деловой активности влияет на отдельные акции; бычьи или медвежьи настроения так или иначе передаются большинству.

Теперь, когда на мою теорию был наведен последний лоск, я чувствовал себя при полном параде. Я уже почти нащупал выключатели, и свет должен был вот-вот загореться. Оказывается, чтобы сформировать мнение об акциях, мне достаточно и телеграмм. Они были для меня точно рентгеновские снимки. Непосвященному рентгенограмма не говорит ни о чем. Врач же узнает из нее все, что нужно. Он соотносит увиденное с характером и длительностью болезни, возрастом больного и прочими симптомами, и только потом делает вывод. Глядя на телеграммы, я делал нечто похожее. Я сравнивал цены акций друг с другом, потом с DJIA, после оценивал разброс цен и тогда уже решал: покупать, продавать или держать.

Я проделывал это автоматически, не углубляясь в анализ. Я и сам толком не понимал, как это у меня получается, пока вдруг не понял, что я больше не твержу алфавит, а читаю. Вместо того чтобы, как ребенок, мучительно составлять слова из отдельных букв, я, подобно образованному взрослому, поглощал страницу текста одним махом и делал скорые выводы.

Попутно я обуздывал свои эмоции. Я действовал так: всякий раз, купив акции, я записывал, почему я их купил. И то же самое, когда продавал. Если я терпел убыток, я фиксировал, по какой причине, как я думал, это произошло, и впредь старался этой ошибки не совершать. Вот как выглядела одна из таблиц:

Эти таблицы здорово мне помогли. Я составлял их одну за другой и всякий раз чему-то учился. Я стал замечать, что у акций, как у людей, есть характер, что, если вдуматься, не такая уж нелепая мысль, ведь акции в конце концов прилежно отражают характеры людей, которые их покупают и продают. Как и люди, акции ведут себя по-разному. Одни спокойны, неторопливы, осторожны. Другие непоседливы, нервозны, всегда на взводе. Поведение одних я угадывал с легкостью. Они были последовательны в своих шагах, как верные друзья.