Прискорбные обстоятельства - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Полюга cтр.№ 56

Я высунулся из-за колонны и посмотрел в сторону эстрады. Квитко и Капустина плясали в окружении изрядно выпивших, но все еще крепких в ногах, судя по танцевальным па, молодых мужчин. Короткостриженые, ладно сбитые, с раскрасневшимися и бессмысленными, как часто бывает у большинства людей во время пьяных танцев, лицами, те двигались напористо и самозабвенно. Что ж, каждому, как говорится, свое. Самое время для меня незаметно уйти, оставив поле битвы силе и молодости.

Подозвав официанта, я расплатился и, укрываясь за колоннами, пошел к выходу.

Судя по всему, за время моего отсутствия в номер подселили еще одного постояльца: покрывало на свободной кровати было измято, в шкафу висел зачехленный костюм «от Воронина», на антресолях громоздилась вместительная дорожная сумка, в ванной на полочке перед зеркалом были аккуратно расставлены бритвенный прибор, зубная паста и щетка в пенале. Но сосед по номеру изволил отсутствовать, и я мысленно поблагодарил судьбу за такой подарок: после беспокойного, утомительного дня церемония знакомства представлялась мне более чем обременительной.

Быстро раздевшись, я улегся в кровать и попытался уснуть, но не тут-то было: едва голова коснулась подушки, как донимавшая меня последние полчаса сонливость улетучилась, будто чья-то невидимая ладонь смела с глаз налипшую паутину. Для видимости поворочавшись с закрытыми глазами, я наконец смирился, разлепил веки и стал смотреть на стены и потолок, как если бы видел их впервые.

Восходила ли за окном луна или улица у отеля ярко освещалась, но в номер сквозь прозрачные шторы сочился теплый, цвета спитого чая свет, и в его сиянии каждый предмет, каждая вещь в пределах видимости проступали отчетливо, зримо, выпукло. Это обстоятельство оборачивало все вокруг своей изнанкой, и вскоре потолок, стены, предметы и вещи стали удивлять меня, представляться призрачными, нереальными. Со мной ли все происходит, я ли свидетель и участник почти уже миновавшего дня: дороги во Львов, Олесского замка, ресторана с танцами на дубовых столах, кислого поцелуя Квитко — намедни, в этом же номере, у этой кровати? Интересно устроен человек, странно, необъяснимо: объективная реальность для него существует только в настоящем мгновении и та порой сомнительна и недостоверна, вот как сейчас для меня. Ну а уж то, что происходило за час, день, год до этого мгновения, как бы и вовсе не происходило, и, наверное, в свой смертный час каждый спрашивает себя: разве я жил на свете и если жил, то когда это было и почему не осталось со мной навсегда? Не жизнь, а видение, сон, небыль! И разве это я нахожусь сейчас в неустойчивом, зыбком пространстве номера, лежу в постели и гляжу в потолок и существуют ли на самом деле все эти хрупкие конструкции бытия вокруг меня?

Ну уж нет, все, к чему прикасался, на самом деле происходило со мной в жизни! А почему человек всякий раз сомневается — даже в простых и очевидных вещах, — если и придумано с какой-то целью Всевышним, то отнюдь не для того, чтобы поделиться замыслами со мной. И пусть, и ладно. Главное, все было, было!

Я пошевелил губами, безуспешно пытаясь припомнить вкус поцелуя Квитко. Увы, память безмолвствовала. И тогда я подумал: если бы я даже переспал с этой женщиной, вкус наслаждения (или разочарования) точно так же растворился бы в прошлом и теперь оказался бы для меня недостоверен.

— Как и вкус бренди, которого уже нет, — произнес я вслух — только лишь для того, чтобы поэкспериментировать со звуком в пустом, гулком номере; эксперимент не произвел впечатления: звук как звук, какой бывает, когда не совсем нормальный человек пытается беседовать сам с собой.

Тогда я закрыл глаза и увидел жену, как если бы только сейчас с ней распрощался. Мы возвращались из Трускавца, куда сбежали на несколько дней, чтобы вдвоем отпраздновать день моего рождения, на обратном пути я прозевал поворот на кольцевую дорогу и принужден был заехать во Львов, чему, естественно, не был рад, злился и чертыхался.

— Напрасно ты заводишься, — пыталась успокоить меня жена. — Ведь ничего уже не изменишь. Может, оно и к лучшему: еще раз увидим красивый город. Давно ты был здесь? Вот видишь. Пройдемся с тобой по старинным улочкам, выпьем кофе, зайдем в какой-нибудь храм. Ну как тебе не совестно? Не произноси слов, за которые потом будет стыдно! Или ты забыл? Все, что с нами происходит, надо воспринимать как должное.

— Я не хочу воспринимать как должное то, что не согласуется с моими планами! — кипятился я, не поддаваясь на уговоры. — Ведь никто не знает, что и по какой причине произойдет с нами в следующую минуту. Судьба здесь замешана или случай? Например, камень на дороге — чей-то замысел или банальное стечение обстоятельств?

— И то и другое. Замысел — это наши привязанности и таланты. А пути к их осуществлению даны разные: на одном — камень, на другом — несчастье, на третьем — ни сучка ни задоринки. Пути мы выбираем сами, этот выбор и есть случай.

— Снова ты о своем: замысел, Божье провидение! На днях я смотрел документальный фильм о происхождении Вселенной. Когда в нем зашла речь о перемещении планет, было сказано примерно следующее: это боги играют в мяч или, того хуже, богоподобный мальчик забавляется игрой в бабки. Вот тебе и весь сказ о высшем замысле!

— Упрямство — признак ума или его отсутствия?

— Это не упрямство, а трезвый взгляд на порядок вещей в мире. Сократ сказал: «Я знаю только то, что ничего не знаю…»

— Там было еще: «…но другие не знают и этого». Значит, какое-то знание все-таки существует.

— Какое?

— Например, знание, что есть вера.

— Тебя не переубедишь. Смотри лучше на дорожные указатели, здесь их выставлял какой-то путаник. Не город, а лабиринт Минотавра!

— Женя, вот указатель на Киев. Значит, правильно едем?

— А вот такой же указатель — по встречной. Давай лучше остановимся и спросим. Как они здесь обращаются друг к другу? «Проше пана?»

Не знаю как до Киева, но «язык» довел нас до оперного театра. Не без труда припарковавшись, мы выбрались из машины, пересекли вымощенную брусчаткой дорогу и оказались в сквере перед входом в театр. Лето было в разгаре, и сквер заполняла разнообразная публика: туристы, отпускники и просто бездельники — бледные представители местной богемы, точно в муравейнике, сновали без видимой цели и глазели по сторонам, ели мороженое, полоскали руки в фонтане, фотографировались на фоне цветников и театра.

Группа туристов прошелестела мимо нас — в сопровождении гида, импозантного старичка в горчичного цвета пиджаке, с платком на шее и в лихо завернутом набекрень фетровом берете, из-под которого продуманно выбивались пряди длинных серебристо-седых волос.

— …сочетание классики и архитектурных стилей ренессанса и барокко, или так называемый венский псевдоренессанс, — звучным баритоном вещал внимающей публике старичок, потом вскинул ухоженную длинноперстую руку, секунду-другую полюбовался ею и указал на театральный фронтон: — Посмотрите, фронтон венчает фигура Славы с пальмовой ветвью, а с двух сторон фасада размещены символические крылатые фигуры — Гений трагедии и Гений музыки…