Прощальный подарок Карла Брюллова - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Алейникова cтр.№ 63

– Добрый день, Алла Романовна, ну что у нас с картиной? Подлинность подтвердилась?

Алла Романовна, хрупкая, с тонкими чертами лица, похожая на выпускницу балетного училища, оторвалась от кипы бумаг и взглянула на Владимира Александровича глазами, полными укоризны:

– Ну почему каждый следователь считает, что именно его дело самое важное?

– Аллочка Романовна, но у нас правда очень важное дело, украдены полотна великих художников, достояние всего народа, – состроив подобающую случаю просительную мину, объяснил Владимир Александрович.

– Благодарю за пояснение, но о народном достоянии мне уже все подробно рассказал майор Ребров.

– Как, Павел уже был у вас? – подивился расторопности приятеля Владимир Александрович.

– С самого утра.

– И что же?

– Не могла отказать. Ваш Ребров просто профессиональный вымогатель, к тому же очень обаятельный, – улыбнулась Алла Романовна. – Вот заключение, получите. Картина подлинная, остальное – копии.

– Благодарствую, – целуя руку эксперту, принял от нее заключение Владимир Александрович.

– Добрый день, сто четырнадцатая, пожалуйста. Паша? Заключение у меня. Картина подлинная.

– В общем, так, сегодня я проверил подлинность бумаги, выданной на вывоз Сера, эксперт уверяет меня, что выдавал разрешение на вывоз именно копии. Сегодня она приедет осмотреть картину. Я наводил о ней справки, репутация безупречная, считается высококлассным специалистом.

– Значит, картину подменили после получения разрешения на вывоз?

– Выходит, так.

– На разрешении есть имя художника, сделавшего копии?

– Да, и я сейчас же к нему еду. Но думаю, что его использовали вслепую. Это проще, логичнее, безопаснее.

– Согласен. Но как они на этого художника вышли? Кто-то его знал или слышал о нем, должен же был заказчик сослаться на кого-то, не объявления же он в газете дает: «Изготовлю копию».

– Прав, Володя. Абсолютно прав. Этот вопрос я обязательно выясню. В любом случае какая-никакая зацепка у нас с тобой имеется. Надо аккуратненько потянуть, чтобы ниточка не оборвалась, глядишь, и выведет, – подмигнул Ребров, собираясь уходить.

– Подожди секунду, – протягивая руку к зазвонившему телефону, попросил Владимир Александрович.

– Товарищ капитан, к вам женщина просится на прием.

– Кто такая? Я вроде бы никого сегодня не вызывал.

– Стишова Лидия Николаевна. Говорит, насчет Коробкова.

– Коробкова? Приглашайте, – воодушевляясь, приказал Соболев. – Паш, тут какая-то свидетельница по делу Коробкова, останешься?

– Нет. Потом расскажешь, а я к художнику.

Женщина, вошедшая в кабинет Соболева, была еще не старой, но какой-то поблекшей, утомленной. В скромном пальто с потертым меховым воротником, с пуховым платком на голове.

– Разрешите?

– Проходите, пожалуйста. Ваша фамилия Стишова?

– Да.

– Слушаю вас.

– Я по поводу Бориса Коробкова.

– Так.

– Я только вчера случайно узнала, что его в чем-то подозревают. Сам он очень гордый, никогда бы не сказал. Он очень ранимый, скрытный человек, – с каким-то страдальческим надрывом проговорила женщина.

– Простите, а вы ему кто?

– Никто, – просто ответила женщина, но, увидев в глазах следователя холодное удивление, поспешила пояснить: – Я ему по паспорту никто. А так, это сложная история. Мы когда-то учились вместе в школе. Дружили. Я в него была влюблена, – со смущенной улыбкой пояснила женщина. – А потом мы выросли, поступили в институты, он на художника, я в институт культуры на библиотечный. А потом снова встретились, и, в общем… это не был роман, так просто как-то все случилось. В общем, у меня родился сын. Я была очень рада и к Боре не имела никаких претензий, даже не сказала ему ничего. Их семья тогда уже в другом районе жила, они ничего и не узнали. А я знала, что он меня не любит, а жениться из жалости… мне такой жертвы не надо. В общем, мы со Славой очень хорошо жили, мне родители немного помогали, а потом Славка заболел – осложнение после гриппа, а тут еще мама умерла. Я в таком отчаянии была, денег не хватало, врачи, лекарства, постоянные больничные, и вот однажды я встретила у метро Борю. Он спросил, как у меня дела, а я разрыдалась и все ему рассказал. У него к тому времени уже семья была, ребенок только родился. Но когда я ему про Славку сказала, он сразу к нам поехал. – На глазах Лидии Николаевны от переживаний выступили слезы. – Вы простите, я до сих пор спокойно не могу это вспоминать. В общем, с тех пор Боря стал помогать нам, бывать у нас. Подарки Славке таскать, к врачам устраивать. Вот только жене говорить ничего не хотел почему-то. Все время что-то придумывал, боялся, наверное, что она ревновать будет. А что ко мне ревновать? Я рядом с его женой просто развалина. Она молодая, красивая, одевается хорошо, а мне некогда, да и не на что. Боря нам очень помогает, но у Славы теперь хроническое состояние, и… в общем, мне бы не хотелось про это говорить. Но Боря, он очень хороший. Очень порядочный человек, и я знаю, что вы всех спрашиваете про седьмое число, так вот он в тот вечер был у нас, можете и отца моего спросить. Он ветеран войны и труда, он в жизни своей никому не солгал. Боря специально пораньше с праздничного вечера сбежал – и к нам. Жена у него сейчас в больнице. Ну а с сыном теща сидит, вот он к нам и приехал и допоздна просидел. Еле-еле на метро успел. Это он мне уже на следующий день позвонил, чтобы я не волновалась. Думали, что пешком домой идти придется, – улыбнулась сквозь слезы Лидия Николаевна.

– А почему же он не рассказал вам о неприятностях, почему не сообщил нам, что у него есть алиби?

– Ну что вы, он очень гордый. И потом, я, когда его последний раз видела, он все про презумпцию невиновности бормотал, не мне, а себе. Вот разговаривает, а потом вроде как в себя уйдет и бормочет. Я и заволновалась. Я позвонила Бориной маме, и она сказала, что Борю в какой-то краже подозревают. Это Борю-то! Он же не то что чужое возьмет, свое отдаст! А на него еще на работе косо смотрят. А он очень чуткий человек, тонкий, ранимый… В общем, не крал он ничего. Он в этот вечер у нас был. И я, и отец, и Славка это подтвердить можем.

Лидия Николаевна ушла, подписав все показания, а Владимир Александрович все сидел, задумавшись, и все перебирал в уме их беседу со Стишовой.

Как же они с Ребровым так ошиблись в человеке?

– Володя, это я, Павел. Неприятности у нас с тобой. Коробкова только что госпитализировали прямо из издательства, с сердечным приступом. Состояние тяжелое, мне только что завред позвонил.