Закон бандита - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Силлов cтр.№ 33

Болотник сунул контейнер обратно за пазуху, ОКНо повесил себе на грудь – и, положив руки на живот Сокола, закрыл глаза.

Прошла секунда, вторая, третья…

Внезапно я увидел, как пальцы Болотника начала окутывать синева, цветом напоминающая весеннее чистое небо.

Знакомая синева, которую я не раз видел в зале Монумента…

От рук доктора она постепенно разлилась по животу девушки, густея, становясь похожей на амебу с множеством ложноножек, деловито ощупывающую тело раненой. Я видел, как синева буквально растворила одежду вокруг пулевых отверстий и потекла внутрь, в живот Сокола…

И тут я услышал сдавленный стон.

Увлеченный разглядыванием деловитой синевы, я как-то даже забыл о самом докторе. И когда поднял глаза на него, то поразился изменениям, произошедшим с Болотником.

Его лицо было искажено гримасой, которая случается, когда человек испытывает невыносимую боль. По лицу целителя текли крупные капли пота. Его руки тряслись, словно через них раз за разом пропускали заряды сильного тока, – но он не отнимал ладоней, невероятным усилием воли заставляя их оставаться на месте.

А еще я увидел, как пульсируют огоньки на поверхности ОКНа, словно в такт ударам человеческого сердца. Один из этих огоньков подполз к вершине накопителя – и превратился в слабенький оранжевый лучик, коснувшийся лица Болотника. Этот лучик тут же исчез, растворился в воздухе, но я заметил, как доктора немного отпустило напряжение. По крайней мере, руки перестали трястись, и облегченный вздох вырвался из груди целителя, пробившись через побелевшие, плотно сжатые губы.

И тут до меня дошло!

Монумент исполнил желание этого человека – но взял ужасную цену. За исцеление других Болотник платил своей болью. Страшной болью, которую должны были чувствовать раненые, – но целитель забирал ее, пропуская через свое тело, переживая за своих пациентов их страдания…

Сегодня я стал очевидцем великого подвига, который этот человек совершал раз за разом, ничего не требуя взамен, просто следуя своему Предназначению. А я еще сетую порой, мол, как мне хреново и трудно тащить осточертевшую лямку Меченосца, борца со всякой поганью. Вот с кого надо брать пример! Вот на кого надо равняться!

Теперь мне стало понятно, для чего в операционной такая толстая, тяжелая дверь и зачем Болотник запирает ее настолько плотно. Это чтобы те, кто остался в доме, случайно не услышали его невольных стонов…

А еще я понял, зачем ему нужно было ОКНо.

Видимо, одним из его не основных свойств, о которых так и не рассказала Настя, была способность немного гасить боль во время врачевания.

Немного и ненадолго. Потому что буквально через полминуты лицо Болотника вновь исказила гримаса ужасной боли. Наверно, окончилось анестезирующее действие того бледного лучика… А может, просто синева разошлась, увлекшись врачеванием, ибо ее ложноножки уже частично переползли на Индуса и деловито полезли тому в нос, рот и под глазные яблоки…

Не знаю, сколько продолжалось это жуткое, но одновременно завораживающее действо, от которого было невозможно оторвать глаз. Тела Индуса и Сокола начали мелко вибрировать, из ран девушки выступила темная кровь, подкрашенная синевой, и начала пузыриться. А из ушей, глаз и рта Индуса медленно потекло что-то черное, похожее на жидкий, вязкий битум…

И тут я услышал, как Болотник произнес еле слышно:

– Все… Больше не могу.

Его лицо было белым, словно мел, а из прокушенной губы на седую бороду текла кровь. Он покачнулся, отшатнулся от стола, его руки соскользнули с окровавленного живота девушки…

И тут же исчезла синева, разлившаяся по трясущимся телам, да и тряска эта заметно стала сходить на нет, пока через несколько мгновений не исчезла совсем. Болотник же, сделав два шага назад, тяжело привалился спиной к стене – и, не устояв на ногах, обессиленно сполз на пол.

– Не могу, – повторил он. – Обоих – не смогу. Слишком тяжелые. Говорят, ты побратим Смерти. Если только у Сестры попросишь за них – меня Она уже не слушает. Надоел я ей своим нытьем.

Я покачал головой.

– Меня Она тоже теперь не послушает. Не побратим я для Нее более…

– Жаль, – вздохнул Болотник. – Подозревал я, что так будет, но все же надеялся на лучшее. У меня только на одного оставшихся сил хватит. Второго вытащить уже не успею, им обоим минут по десять осталось. Так что выбирай, кому из них жить.

– Ну уж нет, – покачал я головой. – Ты на меня такое не перекладывай. Это твое Предназначение, тебе и решать.

Болотник хотел что-то ответить, но внезапно Сокол пошевелилась – и довольно легко приподнялась со своего места.

– Минут десять осталось, говоришь? – сказала она. – Мне хватит.

И, кивнув на дверь, спросила:

– Анатолий там?

– Там, – отозвался я. – Ждет.

– Хорошо, – кивнула Сокол. – Слышишь, старик, просьба к тебе. В земле не хорони меня, не хочу червей и мутантов кормить. Просто сожги.

И направилась к двери. Странная синеватая кровь медленно текла вниз по ее телу, но она, казалось, не замечала этого. Подошла к двери, откинула засов и вышла за порог.

Болотник вздохнул.

– Сильная девочка. Каждому б мужику ее силу. Вы ее «пластырем», что ли, лечили?

– Было дело, – сказал я.

– Оно и видать, – кивнул целитель. – Сейчас в ней после моего сеанса тот «пластырь» пылает, как картон в топке, оттого она такая бодрая и боли не чувствует. Как прогорит, так и все. Я б не смог…

– Что не смог? – не понял я.

– Так, как она, сделать выбор. Чем старше становишься, тем сильнее цепляешься за жизнь… Странно осознавать такое, когда видишь, что девочка сильнее тебя. Будь добр, сходи, закрой за ней дверь. А я сейчас передохну пару минут, и приступим. Надо доделать начатое.

* * *

Остров посреди болота был относительно небольшим. Клочок замшелой суши, практически полностью занятый деревянным домом. От порога метров десять – и вот она, топь, в которую очень медленно, но заметно погружался БТР. Только что края покрышек были видны – а вот уже и нет их, утонули в грязище.

– К ночи весь в трясину уйдет, – с болью в голосе произнес Припас. – Может, хоть пулеметные ленты вытащим?

– Зачем они тебе без пулемета? – удивился Нок. – Или ты и ПКТ решил снять?

– Да неплохо было бы, – неуверенно произнес бандит. – По идее, его в пехотный вариант переделать можно. Хабар же…

Позади хлопнула дверь. Нок обернулся – и ему стало не до хабара.

Потому, что с крыльца спускалась Сокол.

Живая!

Правда, талия туго перетянута простыней, но это и понятно – после того, как она, считай, с того света вернулась, ей в повязках еще ходить и ходить. Но как же так? Только что без сознания лежала на носилках, и вдруг – идет на своих ногах! Сама, без чьей-либо помощи!