Охота на шакалов - читать онлайн книгу. Автор: Александр Тамоников cтр.№ 27

«Видел. Ну давай, рассказывай, как выжить удалось? Про акцию не говори, я все знаю. Ты о себе давай».

Рассказал я ему все, что и тебе. Зотов задумался, закурил. А у меня самого к нему вопросов немерено.

«Знаю, что о многом спросить меня хочешь, Витя. И справедливо твое желание, да и понятно. С чего же начать?»

«С начала, товарищ полковник».

И он начал говорить. Дословно я сейчас уже не передам наш долгий разговор, но смысл следующий. Мы с тобой выполняли локальную задачу с целью замены Хасана на агента стратегического внедрения, каковым являлся Валентин. Он нелегально работал давно. Внедрен был еще во время войны в Афганистане, прошел «плен», вербовку в военные советники моджахедов, то есть прошел долгий, более чем десятилетний путь, пока не попал в структуры наркомафии. Он-то и должен был после смерти Хасана стать одним из руководителей арталыкского синдиката.

— Хорошо, — сказал Феликс, — мы выполнили задание, Валентин жив, вроде все нормально, и что дальше? Почему дальше пошла сплошная «непонятка»?

— Ничего удивительного, — продолжил Виктор. — На финальной стадии нашей работы в Центре произошли изменения. Кому-то в самых высоких верхах деятельность Х-4 показалась либо лишней, либо опасной. Как бы то ни было, подразделение признали неэффективным, экономически нецелесообразным и решили прикрыть. Как, впрочем, и многие другие службы. На чем основывалось решение верхов? В их толковании наша ликвидация объяснялась просто — нет средств для финансирования в полном объеме. Зотов считал это детским лепетом. Руководство просто опасалось развертывания сил, ему, по большому счету, неподконтрольных. Ведь деятельность Х-4 и подобных ему подразделений легко можно повернуть в другое русло. Например, на свержение существующей власти. Отсюда то же решение, что и по КГБ в свое время. Или, что тоже возможно, в верхах имелись значительные силы, заинтересованные в распространении наркотиков, ведь прикрывался же Хасан? И если решение на его ликвидацию Зотов не принимал самостоятельно, то, возможно, того никогда не тронули бы. Таков расклад Зотова. В общем, деятельность Х-4 решено было свернуть, агентов всех уровней отозвать в Центр.

— Но ведь это означало «засветить» стольких нелегалов? И не просто «засветить», а обречь на гибель?

— Вот поэтому-то Зотов и предпринял меры, чтобы агенты получили сигнал отхода и консервации. Только для того, чтобы не «высветить» их. Отсюда и отсутствие связи, твоя телеграмма Валентину и все остальное. Зотов не раскрыл своих людей, уничтожил те архивы, к которым имел доступ, за что и был уволен. Ну а дальше все просто. Он уезжает из Москвы, возвращается в Город, мы с ним, оказывается, земляки, и начинает жизнь заново. Создает фирму, которая с успехом развивается.

— Почему в своем офисе Зотов не мог с тобой говорить открыто, его что, кто-то «пасет»?

— Я спрашивал его об этом. Он ответил, что опасается одного человека, которого подсадила областная администрация и который, по данным Зотова, напрямую связан с криминалом. Фамилия этого урода — Дроздов. Приходилось мне с ним сталкиваться. Он, сука, по общему мнению, и повинен в гибели Зотова.

— Что? Зотов погиб?!

— Да, Феликс, но об этом позже. Только…

— Твою мать!.. Но как же так? Скажи хоть, как он погиб?

— Его убили, заказное убийство.

— Беспредел! Такого мужика завалить! — Феликс встал, нервно заходил по комнате. Затем выругался и вернулся на место.

Выждав небольшую паузу, Виктор продолжил:

— Не могу, Феликс, дальше все держать в себе.

— Говори, Витя, я тебя слушаю.

— Зотов принял меня в «Гелион», и я начал работать при нем, как специалист по иностранным языкам, а фактически — первым помощником. Татьяна радовалась за меня, семья обеспечена, Зотов помог купить квартиру — в общем, жизнь наладилась, и все в ней меня устраивало. Какое великое дело — надежный тыл, когда ты любишь человека так, что готов всю жизнь отдать ему и уверен во взаимности этого чувства.

Виктор замолчал, нервно прикурив сигарету, делал затяжку за затяжкой, пытаясь успокоиться, чтобы продолжить свой рассказ.

— Каким-то внутренним чутьем я чувствовал, что так долго продолжаться не может. И хотя не было никаких предпосылок для пессимизма, я чувствовал, Феликс, всеми фибрами своей души, как загнанный зверь, чувствовал надвигающуюся опасность. Отгонял от себя мрачные мысли, но неотвратимость чего-то неизбежно страшного становилась все более навязчивой и реальной. И это произошло. Ты не задавал себе вопрос: откуда в стране появилось такое количество наркотиков? На любой вкус, в любом количестве, совершенно доступно и практически легально? Что произошло? Нет панацеи от этой заразы. Это страшно, Феликс. Пойми меня правильно, говоря все это, я виню прежде всего себя, ибо сам молчал, сам скрывал и жил в плену иллюзий, чего простить себе не смогу всю оставшуюся жизнь. Если бы повернуть время назад…

Виктор вновь замолчал — слова давались ему все труднее. Он молчал, глядя безмерно печальными глазами на окно, по стеклу которого стекали капли дождя.

— Все началось незаметно и развивалось постепенно. Анюте шел четырнадцатый год — ребенок еще, в сущности, но уже наступил период расцвета. Появились первые секреты, свои маленькие тайны, нравились мальчики и веселые невинные вечеринки. Все, как и должно быть. Девочка превращается в девушку, и естественно, что у нее свой круг интересов и не надо ей мешать. В то время Зотов все больше стал ездить по стране, и по роду своих обязанностей я сопровождал его.

Поэтому для семьи оставалось не так много времени, служба есть служба. Вот и получалось: Танюша работала в режиме дежурств — сутки через двое, я часто бывал в отъезде. Анюта оставалась иногда подолгу одна. И ничего не было в этом страшного, если б не расставленные кругом сети. Мы с женой вдруг стали замечать, что после дискотеки или еще какого увеселительного мероприятия дочь стала возвращаться неестественно возбужденной. Но первичные признаки заболевания Татьяна, как нарколог, знала, и поведение Анюты, по ее словам, не вписывалось в общее определение действия известных наркотиков. Тем более такие вечера были нечастыми, а в остальные дни Анюта вела себя как обычно. Деньги в семье мы хранили открыто, в секретере и никогда их не пересчитывали. Дочь получала на карманные расходы столько, сколько мы считали необходимым. Остальными финансами ведала Татьяна. Однажды водитель Зотова, Дмитрич, с которым я сразу нашел общий язык и который потом и рассказал мне подробности гибели шефа, попросил подержать дома крупную сумму — сын у него в этом смысле был ненадежен, запивал иногда и тащил из дома что ни попадя. В то время как раз был период запоя, а Дмитрич собирал деньги на покупку дачи. Я пересчитал сумму и положил ее рядом с нашими деньгами. Естественно, за сохранность даже не волновался. Татьяна с Анютой знали, что дома хранятся чужие деньги. Но как-то, открыв секретер, я увидел, что деньги Дмитрича лежат не так, как прежде. Сам знаешь, на такие мелочи глаз у меня наметан. Пересчитал — не хватало пяти тысяч рублей. Это потрясло меня. Как поступить? Татьяна не возьмет, значит, кроме Анюты, сделать это никто больше не мог, не барабашка же в самом деле? Но как спросить ее?