Город вторых душ - читать онлайн книгу. Автор: Рута Шейл cтр.№ 32

«А ты не люби, – шепнул невидимый Бор. – Любить необязательно. Помоги им, и пусть они, не любимые тобой, дальше живут…»

Вжикнул телефон. Северьян глянул на сообщение, появившееся поверх карты навигатора: «Ну, давай встретимся». Долго же ты, дружище, думал…

Доверять встречу с Владимиром Мялем невнятному Северу не хотелось. Понадеявшись, что Мяль, как и все странноватые люди, не чужд ночного образа жизни, Северьян набрал в ответ: «Завтра в полночь?»

«Телеграм» приумолк. Прежде чем пришло очередное сообщение, Северьян успел отмотать еще несколько десятков километров, и теперь обозначавшая его на карте желтая стрелка проползала мимо озера Юрасовское – до нужной улицы, Луначарского, оставалось всего ничего: «До встречи в Кустах».

За нос, зараза, водит, еще и глумится! Не успел Северьян придумать достаточно хлесткий ответ, вдогонку сообщению прилетела геолокация – поселок Кусты городского округа Шахунья Нижегородской области. Напраслину, получается, возвел на человека. Хорошо еще, что не вслух.

Поблагодарив за гостеприимство, Северьян отложил телефон и посмотрел через лобовое стекло на дом, где помогали таким, как он.

Это была деревянная избенка – почерневшие от времени бревна, резные наличники, косое крыльцо в три ступени. Свет фар бил в темные окна, звук работающего двигателя в тишине спящей улицы просто оглушал. За избой, даже забором не отгороженной, виднелась коробка хрущевской пятиэтажки, прямо напротив белела исполинская колоннада местного дэка. Узкая улочка, изгибаясь между кустов, круто уходила влево и уже там постепенно набухала временем, до наших дней, правда, так и не раздавшись.

Северьян открыл дверь, спрыгнул на гладко укатанную землю и глубоко втянул в себя прохладный воздух – хороший, терпкий близостью реки.

– Привет, – сказал он дому.

Хлебом-солью здесь гостей явно не привечали, и просто так не привечали тоже – даже лампа над крыльцом не горит. Ни цветов не видать, ни клумб, хотя у соседей – Эдем в отдельно взятых автомобильных покрышках. Нет, занавески висят, в крайнем окне на стекло что-то наклеено. Северьян пригляделся – снежинки. Значит, живут. Или, по крайней мере, жили до нового года.

Он еще немного потоптался возле машины, мельком оценил вставленное новое стекло, неотличимое от старого, вздохнул и побрел к дому.

Ничего похожего на кнопку звонка возле двери не было. Северьян подергал ручку – заперто. Стукнул костяшками пальцев раз, другой. Тишина в ответ. Тогда он свернул за угол и, проклиная себя за назойливость, выбрал единственное окно с распахнутой форточкой. Побарабанил пальцами по стеклу, прислушался – кажется, половица скрипнула, кто-то проснулся! Северьян собирался вернуться к двери, которая вот-вот должна была открыться, но что-то неуловимо изменилось вокруг, и он остался стоять, не понимая, отчего, казалось бы, твердая почва под ногами вдруг вздулась волной и закачалась. «Спасибо, Господи, что не за рулем». Северьян схватился за стену, но и это не помогло – стена оттолкнула его руку, а затем нависла, словно собиралась поинтересоваться документами того, кто ее лапал – и упала.

* * *

Он лежал и думал о том, что сошел с ума. Уверенность была твердая. Да, сошел с ума, осознание – уже половина дела. Оставалось придумать, как не выдать свое безумие перед людьми, которые ходят по комнате и шепчутся между собой незнакомыми голосами, и донести его до дома – там, конечно, придется признаться и неизвестно еще, как жить дальше. Сегодня на него бросилась изба, а завтра он сам на кого-нибудь бросится? Впрочем, в таком случае железная воля Северка мгновенно согнет его в бараний рог. Прямо сейчас ни на кого бросаться не хотелось, сумасшествие проявлялось в другом – он не чувствовал ног…

– Сми, – совсем близко произнес один из голосов, высокий и тонкий. – Дник ёл бя ого.

Говорила девушка, но с интонацией настолько задиристой, что Северьян невольно улыбнулся половиной рта. Вторая не слушалась.

– Ет, – весомо отрезал второй – хриплый, стариковский. – Ша! Ам?

Из глубины окружающего мира на него надвинулось белое лицо с окровавленным носом. Бесцветные глаза изучали его, не моргая.

– Мально.

Трескучие звуки их речи постепенно приобретали окраску и форму знакомых слов. Говорили о нем. Он скосил глаза туда, где должен был стоять старик, но тот уже спешил к выходу. Девушка, судя по всему, покинула комнату первой. Дверь за стариком закрылась, и стала видна ее изнанка – фанерная и обшарпанная. За дверью, прицепленный петелькой к крючку, висел вывернутый наизнанку пестрый халат. Овальное зеркало без рамы отражало потолок. Своей изнаночной стороной оно прижимало к стене длинную засушенную розу. Свет слабо пробивался сквозь дверную щель из соседней комнаты, куда ушли загадочные местные обитатели. Но он был здесь не один.

– Меня зовут Паша, – прошелестело сверху. – Я с «фильянчика».

– С «фильянчика», – повторил он, радуясь тому, что чувствительность лица тоже понемногу возвращается. – Ага.

– Ван-Ван сказал, ты меня заберешь.

Над головой невыносимо громко тикали часы. Он вслушивался в их скрипучий ритм – тыц, тыц, тыц, будто в затылок один за другим вгоняют длинные тонкие гвозди, – и не отвечал. Требовалось время, чтобы понять смысл просьбы. Заберешь. Так маленьких детей пугают. Вот придет бабайка…

– На изнанку города, – застенчиво подсказал Паша-фильянчик, и его осенило. Изнанка! С этим словом было связано нечто очень важное, не зря же оно постоянно крутилось в голове. – Ты ведь двоедушник? – уточнил Паша с испугом.

Он кивнул. Часы продолжали его истязать. Что он вообще здесь делает? Комната эта. Фонарь за окном. Клетчатое одеяло… Все незнакомое, не его. Даже мысли – неповоротливые, медленные. Вата вместо мозгов. Соберись. На тебя упал дом. А раньше? А позже?

Двоедушник. Изнанка города. Эти два слова сменяли друг друга, будто стеклышки в калейдоскопе. Они о чем-то ему сообщали. Северок – он помнил это имя, но и оно ему не принадлежало.

– Кто я такой? – спросил он и беспомощно пошарил руками по одеялу. – Как меня зовут?

– Ритуал, – сварливо крикнул из-за двери старик. – Ритуал, идиот!

«Ритуал» было влажным и склеивало пальцы наподобие засохшего яичного желтка. От «ритуала» его затошнило.

Дверь с треском распахнулась. Яркий свет резанул по глазам. Он зажмурился и ничего не увидел, только почувствовал, как пахнут волосы, упавшие ему на лицо – чистые, еще влажные после душа. Яблоком пахло. Когда заговорила, повеяло зубной пастой.

– …Просто сделай это, ладно? – завершила она и исчезла так же внезапно, как появилась. Он все еще ловил ее запах. Вдохнул и задержал дыхание, чтобы не думать ни о чем другом до тех пор, пока все не кончится.

Сделал как просила. Как по писаному – Паша даже не дернулся, не успел понять, что произошло. Хорошо бы и боли почувствовать не успел. А он отвернулся, натянул на плечо одеяло и поступил так, как было ему несвойственно. Никогда раньше он этого не делал. «Северьян!» – радостно вспомнил он и уснул.