Камера смертников. Последние минуты - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Лайонс cтр.№ 8

Грэм возмущался, что его осудили на основании показаний только одной свидетельницы. Однако та единственная свидетельница была, как и он, черной, и приплести сюда расовые соображения его сторонникам не удалось. За девятнадцать лет Грэм написал двадцать прошений о помиловании; их рассматривали тридцать три судьи, и по всем двадцати ему отказали, однако четыре раза давали отсрочку. Губернатор Буш, на которого давили со всех сторон, не поддавался. Буш мог поддерживать смертную казнь, ничем, как политик, не рискуя, поскольку ее поддерживают две трети американцев. Притом сроки исполнения от него не зависят, они устанавливаются судом. И в дело Грэма он не мог вмешаться, потому что, если говорить об отмене казни, у губернатора возможности очень ограниченны. Губернатор может однократно дать отсрочку на тридцать дней, а для всего прочего, например более длительной отсрочки или смягчения наказания, требуется рекомендация техасского Бюро помилований и условно-досрочных освобождений, и к тому же Грэм однажды уже получил отсрочку от предыдущего губернатора.

Я брала у Грэма интервью, и он мне понравился. Говорил о важных целях, о желании биться до конца; правда, у меня сложилось впечатление, что ему, как и другим обитателям отделения смертников, просто страшно умирать. Не знаю даже, верил ли он сам в то, что рассказывал, например, насчет связи с «Новыми черными пантерами» ^[9] и что он изменил имя, дабы «подчеркнуть свои африканские истоки». Грэм был из тех, кто объявляет голодовку, а сам лишь толстеет. Для большинства смертников голодовка сводится к опрокидыванию тарелок, которые им приносят, и покупке еды в тюремном магазине. Дескать, не нужна мне ваша еда, ублюдки, я уже запасся «Твинки».

Хотя почти все благоразумные люди считали Грэма виновным, ему удалось снискать сочувствие многих знаменитостей. В его поддержку выступали Дэнни Гловер ^[10] и Спайк Ли ^[11]; Кенни Роджерс ^[12] предложил оплатить повторное расследование.

Смотреть на казнь прибыли Бьянка Джаггер и преподобные Джесси Джексон ^[13] и Эл Шарптон ^[14]. Думаю, Грэм был для них просто пешкой. Очень удобные отношения: ему нужно спасти жизнь, а им нужен повод для выступлений.

Как только нарисовались знаменитости, прибыли и журналисты. А там, где появляются камеры, появляются и люди, готовые размахивать плакатами и кричать во все горло.

Слова «сумасшедший» явно недостаточно, чтобы описать день казни Гэри Грэма. Безумный, немного даже страшный и, наверное, самый длинный день в моей жизни. К «Стенам» я приехала около семи утра, и там уже толпились сотни людей. Парковка была забита журналистами и фургонами передвижных телестанций. Еще до полудня начали собираться протестующие, в том числе «Новые черные пантеры» с автоматами Калашникова, и куклуксклановцы в балахонах с капюшонами. Как вы понимаете, «Черные пантеры» и куклуксклановцы между собой не очень-то ладят.

Джесси Джексон порывался взойти на трибуну, чтобы «обратиться к пастве», но Ларри попросил его обратиться к пастве прямо на улице. На трибуне помещался символ техасского Департамента уголовного судопроизводства, и если Ларри позволил бы Джексону оттуда говорить, то и куклуксклановцы тоже пожелали бы выступить с трибуны. Полицейским удавалось удерживать «Пантер» подальше от куклуксклановцев, но потом «Пантеры» обошли здание с той стороны, где не было заграждений. Теперь они приближались к куклуксклановцам, а за ними следовали полиция и журналисты. Жара стояла страшная, в воздухе грохотали вертолеты, вокруг дежурили полицейские спецотряды, все были злые и голодные, и казалось, вот-вот что-то разразится. Чертов балаган.

Ларри работал в расположенном напротив тюрьмы здании, где имелось множество розеток, – чтобы репортеры могли включать свою технику. И вот мы там сидим, стучим по клавиатурам, – и вдруг какой-то шум. Смотрим – а это ассистентка телеведущего Херальдо Риверы, красная как рак из-за нашего безжалостного солнца, сушит феном пот на лбу своего босса. Херальдо вообще-то славный человечек, но тогда мне хотелось надавать пинков и ему, и его красной ассистентке с феном.

Еще больше масла в огонь подлили адвокаты Грэма: они накатали отчаянное прошение, что привело к задержке казни на два с лишним часа. Сказать, что эти два часа мы провели в напряжении, – ничего не сказать. Снаружи царил настоящий хаос. Из дверей кабинета Ларри я видела начальника тюрьмы, который получил по голове бутылкой, видела парня, рвавшегося за ограждение, – полицейские его скрутили и бросили на землю, а кто-то жег американский флаг. Мне хотелось туда, наружу, в гущу событий.

Не могу представить, что, будь я приговорена к казни, покорно шла бы на смерть. Я бы дралась, пиналась, вопила – делала бы все, чтобы меня не вытащили из камеры. Но заключенные почти никогда не сопротивлялись. Они сами входили в комнату смерти, укладывались на кушетку и протягивали руки для инъекции. Мне это казалось совершенно ненормальным, я даже не могла представить себя столь покорной судьбе. Может, проведя много лет в камере смертников, они утратили инстинкт самосохранения, а может, просто хотели встретить смерть достойно. Я и вправду не понимаю. И потому, узнав, что Грэм так отчаянно сражался, испытала к нему своего рода уважение.