Государыня for real - читать онлайн книгу. Автор: Анна Пейчева cтр.№ 33

— И что это должно означать, интересно? — вздохнула Екатерина. — Ладно, раз папенька говорит, нужно отправляться в очередной объезд. Больше не будем носиться по улицам рысью, словно маленькие трусишки. Я бы даже и на карете поехала, как полагается государыне. Раз папенька сказал вдохновлять.

— Карета развалится сразу, — предупредил Иван. — Это та, в которую сердечки в День Гнева бросают? Я ее в конюшне видел. Так вот она и годится разве что в качестве почтового ящика. Попробуем сесть в нее, тут же распадется на части. Одно название — карета. А на самом деле фикция.

— Ладно, — насупилась Екатерина. — Тогда верхом. Но не быстро! С королевским достоинством. Поедем в Императорский центр помощи.

— Но ведь именно там собираются самые отчаявшиеся, — с тревогой сказал Иван. — А барон Бланк не рекомендовал…

— А папенька рекомендовал, — упрямо заявила Екатерина. — И несмотря на то, что он начал выражаться в стиле доморощенного Далай-ламы, я ему больше верю, чем какому-то лысому зануде. Так что хорошо, что там самые отчаявшиеся — иначе откуда мне горести народные узнавать?

— Может, хотя бы вуаль наденешь? Густую, — предложил Иван. — Мадам Столыпина вмиг соорудит. Как говорят французы, она может из ничего сделать шляпку, салат и скандал.

— Не хочу, — отрезала Екатерина. — Буду загорать лицом. И вообще, хватит меня от всего отговаривать. Я ничего такого не сделала, чтобы в парандже ходить. Разве что главную корпоративную тайну тысячелетию разболтала Пузырёву. Но больше точно ничего. Не понимаю, за что меня ненавидеть?

* * *

Все еще 28 июня

Российская империя. Санкт-Петербург. Центральные проспекты

Иван

Иван был совершенно согласен с Катей — ненавидеть ее было не за что. Ее можно было только любить. Отчаянно, безнадежно, тайно. Проклиная своих родителей за то, что они не Виндзоры и не Маунтбаттены. Проклиная себя за то, что год назад упустил верный шанс на руку и сердце лучшей женщины всей земли, от южного магнитного полюса до северного, в любом порядке. Проклиная свою порядочность, которая не давала ему предать Генри, будь тот худшим мужем на всей земле, от северного магнитного полюса до южного.

Ду-рак, ду-рак, ду-рак — выстукивали копыта лошадей по гладкой мостовой. Иван снова, как и всегда, сопровождал государыню в объезде пустынной столицы.

Потомок рязанской ветви архитекторов Воронихиных всегда чувствовал себя в Петербурге неуютно. Центр мегаполиса казался ему слишком надменным, высотные спальные районы — чересчур прогрессивными. Иван привык к доброжелательной малоэтажной провинции, а здесь над его головой носились красные остромордые трамваи, а на тротуарах суетились роботизированные дворники.

Точнее, раньше носились и суетились. Сейчас весь город словно поставили на паузу. Остромордые трамваи увез с собой Николай Константинович, прозрачные воздушные тоннели стояли пустые. Роботизированных дворников то ли расхитили, то ли спрятали подальше, в ожидании светлого во всех смыслах будущего. Автомобили застыли посреди проезжей части, как будто великанский ребенок разбросал свои игрушки; не было в них ни водителей, ни пассажиров. Пешеходы, даже на широком Невском, попадались редко. Печально темнели уличные экраны. Без привычной рекламы было скучно и тоскливо. Небо смотрелось совсем пустым — ни квадрокоптеров, ни птиц.

— Город стал каким-то чужим. Зловещим, — Катя эхом повторила мысли Ивана. — Всё здесь излучает враждебность. Не только люди. Даже, кажется, стены зданий.

Иван думал-то точно так же, но не мог себе позволить расклеиться при императрице. Он обязан был поддерживать ее боевой настрой. Даже если прямо здесь и сейчас упадет в голодный обморок. Свою порцию каши Воронихин тоже зачастую отдавал возлюбленной, ссылаясь на несуществующую аллергию на гречу. Аллергия у него была только на рыбу, но рыбу петербуржцы не видели на своих столах с мая, потому что за последние полвека разучились ее ловить без специальных технических приспособлений. Мимо шли косяки корюшки, маленькой вкусной селедки, но никто не знал, какую приманку цеплять на удочку, сколько минут ждать клева, как починить дырявую лодку и почему свежая корюшка пахнет огурцом. Интерсетки, всезнающей виртуальной энциклопедии, не было, обычной же сетью они пользоваться толком не умели, и рыба уходила непойманной, оставляя после себя загадочный огуречный аромат.

Больше всего Иван мечтал о толстом, истекающем прозрачным соком стейке. Как бы он на него набросился!.. Нет, не так. Больше всего он мечтал о Кате, говядина занимала призовое второе место. Однако Иван не позволял себе воображать, как бы он набросился на замужнюю государыню императрицу, поэтому заставлял себя думать о филе миньон с тающим чесночным маслом и веточкой розмарина рядом на тарелке. С поставками мяса в столице тоже были проблемы. Как хранить его летом, без холодильников, в промышленных масштабах? Толкового решения до сих пор не нашли. Любые варианты упирались в тот факт, что на производстве отсутствовало электричество. А голыми руками на всю страну мяса не накоптишь, не насолишь и не упакуешь.

Около месяца назад к императрице приходил глава Гильдии фермеров, предлагал ей индивидуальную доставку свежих продуктов с ближайших полей. Она отказалась. Оскорбленно заявила, что разделит с народом все беды, от начала до конца. Она была особенно прекрасна в ту минуту: в глазах зеленый королевский огонь, нежные скулы сияют гневным румянцем, русые волосы разметались по плечам, как мантия… Тогда, 21 мая в 10 часов 10 минут, Иван Воронихин понял, что пропал.

Он позабыл обо всем: о любимой работе, о матери с отцом, о верной собаке Золушке, которая ждала возвращения хозяина, скучая в гостях у его родителей. Но Иван думал не о Золушке. Он думал о той принцессе, которую так глупо потерял год назад. Теперь он своего счастья не упустит.

За последние неделя Катя сильно похудела, потеряв тот здоровый спортивный вид, которым всегда отличалась. Светлая кожа почти не впитывала загар, под глазами залегли черные круги. Она стала сильно сутулиться. Лишь оказавшись верхом на верном Кирине, императрица преображалась, стремительно летела вперед по страшно тихим проспектам, подшучивая над неуклюжим Иваном.

В отличие от государыни, научившейся ездить рысью раньше, чем ходить, Воронихин впервые сел на лошадь в прошлом году. Сейчас обессилевшему архитектору стоило больших усилий усидеть на белом норовистом Ланселоте. Особенно когда жеребец начинал гарцевать, соперничая с шоколадным конем императрицы. Ну разве кто-нибудь мог предугадать, что в двадцать первом веке умение управлять лошадью внезапно станет настолько важным? Трое всадников — Катя, Иван и казак Харитон, — отражаясь в пустой витрине бывшего магазина гироскутеров, казались бестелесными призраками.

Стараясь удержать поводья в слабеющих руках, Иван взял привычный беззаботный тон:

— Брось, Кать, как сказал бы Алеша, меньше народу, больше кислороду. Смотри, как с погодой-то сегодня повезло! Ни дождинки, ни ветринки. Свежий морской воздух. Одно удовольствие выйти прогуляться. Потом еще будешь скучать по такому тихому, спокойному городу. — Он торжественно обвел рукой нарядный и пустынный, как с открытки, Литейный проспект.