Ищейки Российской империи - читать онлайн книгу. Автор: Анна Пейчева cтр.№ 26

«За что?!»

«Прости. Еррор 404».

«Не поняла?»

«Это значит не знаю».

— Слушайте, товарищи, — Лиза в волнении поднялась со стула, — но ведь все-таки возможно влезть на самый верх этой дурацкой таблицы! Хотя бы на пару дней!

— Для этого нужно сотворить чудо, сударыня, — мрачно вымолвил граф. — Сравнимое с библейским.

— Елизавета Андреевна, прошу ко мне в кабинет! — раздался голос Филиппа Петрович откуда-то с небес. А точнее, из динамика, вмонтированного в золотисто-розовый потолок. — Для вас есть задание.

Кабинет шефа, примыкавший к Розовой гостиной, когда-то был будуаром, где дамы девятнадцатого века, прибывшие в Офицерское собрание на бал, могли перевести дух после французской кадрили с энергичными военными, привести в порядок свои пышные туалеты и посплетничать вволю.

Как ни старался Филипп Петрович, а легкомысленное женское царство выглядывало тут отовсюду.

В первую очередь вошедшему бросался в глаза огромный, во всю стену, пасторальный гобелен, на котором была тщательно выткана дебелая, пышногрудая особа, с утомленным видом возлежащая на траве. Особа не была обременена одеждой — легкая полупрозрачная простынка вполне удовлетворяла ее эстетические нужды. Вокруг отдыхающей крутились купидончики, птички, зайчики и парочка служанок с кувшинами вина и фруктами. Шеф стратегически приколол к наиболее интересным местам гобелена фотографии спасенных Ищейками животных, однако эффект получился неожиданным: новые участники вполне органично вписались в веселый хоровод вокруг полуобнаженной дамы.

На помпезную каминную полку Филипп Петрович водрузил бесстыдно-желтую, нахальную резиновую курицу Дуняшу. Среди хрупких подсвечников и фарфоровых пастушек сомнительный символ Седьмого отделения смотрелся просто нелепо.

Сам же начальник восседал за великолепным туалетным столиком эпохи Екатерины Второй, выполненным из полированного красного дерева и украшенным лавровыми ветками, венками и прочими античными красивостями. На позолоту щедрые мастера тоже не поскупились. Еще несколько дней назад Лиза с удивлением узнала, что подобная мебель не пользовалась в нынешней империи большим уважением — в последние годы все здесь просто помешались на экологии и сохранении лесов, а потому гонялись за интерьерными новинками из полимерных материалов.

На столе у Филиппа Петровича было довольно тесно: большой монитор, еще какая-то малопонятная компьютерная техника, вся с золотыми рыбками; широкая чашка для капучино с белым единорогом (абсолютно девичий вариант, однако шеф эту посудину обожал, он получил ее в подарок от Карла, предшественника Лизы на посту ветеринара Семёрки); справа стояла маленькая золотая кегля — приз, выигранный на соревнованиях в кегль-клубе «Рожки да ножки», давним членом которого он являлся; слева же тускло отблескивала серебром фотография покойной супруги Филиппа Петровича, Вареньки, мечтательной леди в длинных жемчужных бусах, неуловимо напоминающей увядшую, но все еще красивую розу.

При Лизином появлении шеф вскочил из-за стола, с грохотом отодвинув ореховый стул, и выпалил:

— Сударыня, дело не терпит отлагательств. Вы готовы к своему первому настоящему расследованию?

Он лихо подкрутил гусарские усы. Красная бабочка (оказывается, Филипп Петрович тоже носил бабочки!) придавала ему вид торжественный и воодушевленный.

— Я как пионер, всем ребятам пример, всегда готова! — отрапортовала Лиза с энтузиазмом. Куда делась та ленивая, расслабленная нехочуха, которая еле приплелась сегодня утром на работу! После разговора с Авророй Лиза поняла: от её усердия в этом мире зависит её долгожданная свадьба в родном мире. А ради свадьбы Лиза была готова на всё. Вот только сигаретку бы ещё для бодрости. Впрочем, ежедневные лечебные ингаляции немного облегчали никотиновую ломку.

— Почему — как пионер? — Филипп Петрович остановился и посмотрел на свою сотрудницу с недоумением. — «Всегда готов!» — это лозунг «Русских скаутов». Слышали когда-нибудь про генерала Баден-Пауэлла? Про лесных следопытов Сетон-Томпсона?

— Чего? — разинула рот Лиза, всю жизнь полагавшая пионерское движение исключительно советским изобретением.

Филипп Петрович оглядел ее растерянную фигуру и безнадежно махнул рукой.

— Потом, потом, всё потом. А сейчас вас, голубушка, срочно ждут в зоосаде. Мне только что звонил директор. Варан Горыныч захворал. И, кажется, милая барышня, серьезно.

— Но я же только сегодня утром видела вашего Горыныча по телику! — вспомнила Лиза. — Он там еще в красном платьице ползал.

— Верно, сударыня, но, если обратите внимание, шоу было вчера, а сегодня наш неповоротень ползать уже не может. — В голосе Филиппа Петровича читалась не только жалость, но и некоторый азарт. Он даже игриво пощекотал пасторальную даму под пухлым подбородком. — И мы обязаны разобраться, что случилось с любимым драконом Ррроссийской имперррии, — последние два слова он энергично пророкотал. — Эх, давненько не брал я в руки шашек, с превеликим удовольствием принялся бы за это новогоднее дельце… Но мне пора убегать на рейс до Нью-Йорка. Что поделать! Загодя запланировал цикл лекций об уважении к правам животных, тур по всей Америке, от побережья до побережья. Отменить никак нельзя, стадионы соберутся! Ну ничего, оставляю наше Отделение в надежных руках моего заместителя, графа фон Миниха. Кстати, сударыня, прихватите его с собой в зоосад, А то наш хрупкий Александр Александрович что-то совсем заскучал в последнее время.

* * *

— «Цветы, что я рвал ребенком в зеленом драконьем болоте, живые на стебле тонком, о, где вы теперь цветете?» ⁹ — задавался риторическими вопросами зануда-граф, пока они плыли над эффектной территорией Санкт-Петербургского зоосада. Ходить пешком тут не полагалось — посетители, прибывшие на вакуумном трамвае, пересаживались на канатную дорогу.

Лиза прижималась носом к стеклянной стене кабинки фуникулера и на тоскливые декламации внимания не обращала — не до дурацкой поэзии ей сейчас было.

Петербургский зоосад отличался от родного Ленинградского зоопарка примерно так же, как голливудская звезда с гонораром в двадцать миллионов долларов за фильм отличается — нет, не от колхозницы — от карандашного рисунка «Моя любимая мамочка», выполненного трехлетним сыном этой колхозницы.

Никаких тесных грязных клеток. Никаких невоспитанных мальчишек, швыряющих хлебные корки сквозь прутья решеток. Никаких затравленных глаз и свалявшейся шерсти.

Зоосад здесь занимал приличную территорию — во власть животных отдали не только часть Артиллерийского острова, но и всю Петропавловскую крепость, разделив ее на разные климатические зоны при помощи гигантских стеклянных куполов. Внутри великанских пузырей творилось нечто фантастическое.

Вот знакомый с детства шпиль Петропавловского собора. Но здесь он весь обвит пышными, цепкими лианами. Прямо на руке золотого ангела свили гнезда семицветные райские птички-танагры. Вокруг старинного храма теснились густо-зеленые кроны авокадо, папайи, древовидных папоротников, острые листья бамбука, вялые опахала банана. Какой контраст классической архитектуры и буйства тропиков! Будто затонувшую Атлантиду внезапно выдернули со дна морского, вместе со всеми водорослями и океанской травой посейдонией.