Метро 2035: Защита Ковача - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Точинов cтр.№ 68

Сделка завершилась, участники ее разъехались восвояси. Любопытно, что грядущие последствия бартера они расценивали диаметрально противоположно.

Хранитель общака Выра сказал, понукая лошадь:

– Ну, теперь Затопье заживет… Развернется…

Человек, известный Марьяше как Судья, не ответил. Он размышлял, не слишком ли рисковал, лично присутствуя при сделке. Посчитал, что восемь лет (именно столько они не виделись с Филином и близкое знакомство никогда не водили) достаточный срок, а широкая черная лента на глазах очень меняет лицо… Теперь сомневался, вспоминая пару взглядов, которыми его наградил командир разведчиков.

Филин же свою оценку перспектив вслух не произнес, он подумал: «Затопью пиздец».

* * *

Фальшивый майор Званцев спятил. Шизанулся, сбрендил, съехал с катушек и потек крышей.

Рядовой Евсеев понял это совершенно точно, глядя, как на его правой икре расползается по камуфляжу красное пятно. Фальшивый майор ебанулся и выстрелил в своего. Из-за поганой мутантки. Прямо в отведенную для удара ногу.

Из непреложного вывода прямо вытекал столь же непреложный план действий.

Съехавшим с катушек занимать командные должности не полагается. И оружие в руках опасные психи держать не должны. А в руках лжемайора был ПМ, да еще и направленный в сторону Евсеева, что уж вовсе никуда не годилось. Значит, пистолет надлежит отобрать, фальшивого майора привести в состояние, безопасное для окружающих, а потом закончить с мутанткой. Логичный и здравый план, хоть весь мозг сломай, лучше не придумаешь.

Вообще-то девятимиллиметровые пули ПМ обладают хорошим останавливающим действием. Попав даже в руку или в ногу, сводят к самому минимуму двигательную активность раненого. Если бы пуля попала как надо, Евсеев свой план не то что воплощать бы не стал, – он бы его не придумал, ему было бы не до того.

Однако пуля вспорола камуфляж и кожу, царапнула по касательной мышечную ткань и полетела дальше, сохранив почти всю свою убийственную энергию.

Губы майора-самозванца шевелились, и Евсеев прислушался: что скажет в свое оправдание? Хотя что тут можно сказать…

– …и ты меня очень разочаровал, Евсеев, – услышал он с середины фразы.

Евсеев понял, что не просто уже слышал эти слова от другого человека, но интонация тоже до боли знакомая, хуже того, знакомым оказалось движение губы, чуть приподнявшейся одним краем после завершения слов…

Рядовой сделал удивительное открытие: оказывается, Дед уже много лет как рогоносец, его жене давным-давно присунул Ковач и заделал этого вот ублюдка, сейчас поехавшего крышей… Открытие многое объясняло, но изменений в участь лжемайора внести не могло.

Он прыгнул, и на редкость удачно, предварительно сбив ублюдку прицел обманным движением, но прыжок странно растянулся, Евсеев летел, летел, летел… и все никак не мог дотянуться.

На самом деле рядовой Евсеев рухнул на пол навзничь и лежал неподвижно, только правая нога тихонько подергивалась…

На застреленного Малой внимания не обращал, убрал пистолет и поспешил к девушке.

* * *

Последним, что Лиза увидела перед черным провалом в сознании, был ботинок кровососа, приближающийся к ней. А первым после провала – рука, опять-таки приближающаяся. Лиза сжалась в ожидании удара, понимая, что не успеет ничем помешать. Но рука прекратила свое движение, и Гунька сказал:

– Очухалась? Вот и славно, а то Марьянка натурально на говно изошла…

Только это был не Гунька. Похож, но не совсем он. Лицо то же, но плечи шире, и рост повыше, и вся фигура статная и мускулистая.

В голове у Лизы теснилось вопросов так с тысячу, она порылась в их куче и выбрала главный:

– Где я?

– В моем сне, где еще, – сказал самозванец, прикидывающийся ее братом.

Или не самозванец? Может, Гунька действительно таким себя во сне видит, отчего нет…

– А то от тебя, что не здесь, – продолжал Гунька-из-сна, – оно где-то там валяется, у кровососов…

Она поднялась на ноги, осмотрелась.

Хм… Если Гуньке всегда снятся такие же сны, или этот один сон, – понятно, отчего он ни в какую не желает просыпаться. Очень, очень здесь было неплохо.

Они стояли на косогоре, покрытом удивительно мягкой зеленой травой и спускавшемся к морю, и оно не походило на то мрачное, серое и унылое море, куда стремила свои воды Плюсса и где Лизе довелось однажды побывать. Здешнее море было голубым и даже на вид ласковым и теплым, и хотелось сбросить опостылевший камуфляж, и пробежаться по мелкому желтому песку, и бултыхнуться в воду, и плескаться там с глупым девчоночьим визгом и смехом…

Выше по косогору стояли сосны – высоченные, стволы прямые-прямые, наяву таких не бывает. Под соснами росли кусты, названия их Лиза не знала, и на ветвях были одновременно и цветы, и плоды, но во сне такому удивляться глупо, наверное. Цветы пахли одуряюще, плоды вызывали желание немедленно сорвать и попробовать. Росли кусты и здесь, рядом с ними, но уже без сосен, и за ближним послышалось какое-то шевеление. Гунька-из-сна повернулся туда, раздраженно отмахнулся, и Лиза услышала смех, мелодичный и звонкий, и тоже обернулась, но мало что разглядела сквозь ветви и листья – лишь смуглую кожу, копну золотистых волос, и, кажется, на убегавшей девушке не было ничего, кроме какой-то тряпицы на бедрах.

Ну, братец…

Оказалось, за спинами у них стоял дом, и это был всем домам дом. Огромный, хоромы смотрящего показались бы собачьей будкой рядом с ним. Весь из красивого белого камня, с широченной каменной лестницей… Окна громадные, крыша плоская с оградой по краю, широкой и тоже каменной, а на столбах ее стояли статуи голых девиц, но затесалась среди них и пара-тройка голых парней, и Лиза глянула на Гуньку с легким подозрением. А труб на крыше Лиза не увидела вообще ни одной, так что зима здесь наверняка не случается, и летние ночи теплые.

Хорошо, наверное, в таком доме жить – но только если убираться в нем за тебя станет кто-то другой, не то одни лишь сосновые иголки с этакой лестницы замаешься сметать каждый день.

Невдалеке был другой дом, деревянный, и тоже большой, но с каменным все же не сравнить, и оказался он полуразрушен, причем странным образом: словно не ветшал и не разваливался от времени, а кто-то огромный сдвинул его в сторону великанской ладонью, расчищая место для дома нового, – и раздавил, и разметал на бревна половину дома, а вторая, дальняя, уцелела. Возле тех полуразвалин валялась куча всякой всячины. Лиза не все разглядела, но видела и деревянную лошадку-качалку, и разных ярких пластмассовых зверей, и игрушечное оружие всех видов, и даже велосипеды – в Затопье на ее памяти был один, но сломался, и Вадим-кузнец не сумел починить, а здесь аж пять штук разных размеров. Валялось все барахло в небрежении, открытое всем дождям, если тут бывают дожди, конечно.

Паразит Гунька в свои хоромы не приглашал. Ни погостить, ни так, чайку попить ненадолго.