Серебряный век в нашем доме - читать онлайн книгу. Автор: Софья Богатырева cтр.№ 59

Страница

Переселение состоялось в следующем месяце, 17 ноября 1920 года, некоторое время Ходасевичи скитались по городу, прежде чем в начале следующего, 1921-го, поселились в Доме искусств, знаменитом ДИСКе. Однако в обеденном зале Дома литераторов поэт мог появиться и раньше: для того чтобы столоваться там, необязательно было быть насельником ДИСКа.

“Дом литераторов кормил – там были обеды, – рассказывал мой отец В.Д. Дувакину, который расспрашивал, в частности, и о быте двадцатых годов. – Моя мать была переводчицей, она открыла для России Стефана Цвейга, перевела первые его книжки, и она была членом Союза писателей, тогда еще был Всероссийский союз писателей. Она получила право посещения Дома литераторов со своей семьей, со своими двумя сыновьями, а это было дело очень немаловажное.

В Доме литераторов я встречался со многими” ^[198].

В том числе и с Владиславом Ходасевичем. К сожалению, точной даты встречи мы не знаем, но произошла она, по-видимому, в последние недели года, к одному из этих дней и относится приведенная выше запись о появлении четы Ходасевичей в Доме литераторов. Должна сказать, что выбрать ее оказалось делом не простым: о первой встрече с Владиславом Ходасевичем отец рассказывал не раз, кроме того, сохранилось не меньше трех письменных текстов, от руки и на машинке, описывающих эту встречу, они различаются лишь стилистически. Впечатление было столь сильным, что в течение всей последующей жизни мой отец постоянно к нему возвращался, пытался найти более верные, более выразительные слова, чтобы передать его точнее. А может быть, ему просто радостно было вспоминать событие, сыгравшее столь важную роль в его душевной жизни.

Рассказчик ставит между Домами знак равенства, его не занимают различия, ему и тут и там “интересно” (“…я был тогда мальчиком, у которого глаза разбегались, – говорит он о себе тогдашнем, – тут и Дом литераторов, и Дом искусств, и романы, и занятия – в общем, жизнь была наполнена, и многое проходило мимо внимания, то, что уже более взрослым я бы лучше заметил и мог бы описать”. Но, судя по дошедшим до нас документам, они существенно отличались друг от друга, эти два Дома, помогавшие выжить тем, кого именуют “творческой интеллигенцией”. Если взглянуть на события тех дней, когда Ходасевичи появились в Петрограде, чуть раньше – чуть позже, на последнюю четверть года, увидим, как там чередовалось “интересное”. 4 октября читает стихи Федор Сологуб, на следующий день – вечер журнала “Дом искусств”, 10-го – вечер памяти С.А. Венгерова, 13-го – вечер поэтов, 15-го – начало занятий в Литературной студии под руководством Корнея Чуковского, 20-го – диспут с докладом Виктора Шкловского “Надпись и узор. Основные вопросы теории искусства”, 25-го – обсуждение второго номера журнала “Записки мечтателей”, 3 ноября – лекция Александра Амфитеатрова “Великие трагики (Росси и Сальвини)”, 18-го – вечер поэзии Осипа Мандельштама, с 20 ноября по 6 декабря – лекции Чуковского “Поэт и палач” о Некрасове и Муравьеве, 1 декабря – вечер поэтов Петроградского отдела Всероссийского союза писателей, 4-го – выступление Владимира Маяковского, читавшего “150 000 000” и стихи, 8-го – чтение Александром Грином отрывков из “Алых парусов” – все это в Доме искусств. А на долю Дома литераторов за тот же отрезок времени приходится, кроме общего собрания его членов в декабре, всего лишь “Живой альманах” 28 октября, вечер поэзии Леконта де Лиля 21 ноября да доклад Нестора Котляревского в конце года. У них и статус был разный, что подробно изложено в одном из дошедших до нас документов: “Дом литераторов резко отличается от Дома искусств как по составу своих членов, так и по своей структуре <…> Дом искусств принимает в состав членов своей Литературной секции путем закрытой баллотировки лишь ограниченный круг деятелей художественной литературы, – Дом литераторов объединяет всех профессиональных работников пера <…> Таким образом, все литераторы – члены Дома искусств – являются членами Дома литераторов, но личный состав последнего гораздо шире и количественно больше…” – высказалась некая рабоче-крестьянская инспекция, когда возник вопрос объединения “Домов” ^[199].

Круг членов Дома искусств был у`́же, однако культурная жизнь там была более насыщенной, била, что называется, ключом. Но главное отличие ДИСКа от Дома литераторов заключалось в том, что в Доме искусств имелось общежитие, так что для многих он служил домом в прямом смысле этого слова.

В Доме искусств на углу Невского и Мойки жило тогда примерно тридцать, а может быть, и до сорока писателей разных поколений – от Летковой-Султановой, знавшей в молодости Тургенева, до девятнадцатилетнего Льва Лунца.

Большая комната, очень роскошная, была у Чуковского, роскошная комната была у Шкловского, а в таком заштатном коридоре, который, вероятно, служил для прислуги – там было комнат десять, если не больше – по одной стороне в первой комнате жил Миша Зощенко. И вот я иду по коридору Дома искусств, первая была комната Зощенко, вторая не помню чья, а третья была – Ходасевича, с которым я подружился и у которого бывал очень часто, у него и у его тогдашней жены Анны Ивановны, сестры Георгия Чулкова. Там я провел много часов, там я познакомился с Андреем Белым. В соседней комнате жила Ольга Дмитриевна Форш, рядом – художница Щекотихина, жена художника Билибина, она к нему уехала потом, а в простенке была комната Надежды Павлович. К ней в то время часто приходил Блок.

В большой комнате Виктора Шкловского собирался ОПОЯЗ. Кроме его учредителей – В.Б. Шкловского, Ю.Н. Тынянова, Б.М. Эйхенбаума, Е.Д. Поливанова и филологов, уже завоевавших себе имя, приходили, иногда выступали с докладами, участвовали в обсуждениях и молодые: блистательный драматург, испанист, теоретик литературы и прозаик, неистовый, неистощимый в спорах и в весельи Лев Лунц, Александра Векслер, интересно анализировавшая прозу Андрея Белого. Я прочел доклад о строении новелл Мопассана: показал, что “обрамления” рассказов – мотивировки и заключения сказовых новелл, рассказов от лица рассказчиков, сводятся к немногим, слегка вариирующимся типам. Помню, с Лунцем у нас какая-то полемика вышла по поводу этого доклада, но в общем доклад был хорошо принят: Тынянов его хвалил, с интересом и благожелательно был встречен он Борисом Михайловичем Эйхенбаумом ^[200].

Страница