Ричард Длинные Руки. Церковь и демоны - читать онлайн книгу. Автор: Гай Юлий Орловский cтр.№ 43

– Тогда перемести, – велел я. – Только чтобы я оставался живым и невредимым. Ну, пару царапин прощу. Нецарапаный мужчина вроде бы и не совсем еще мужчина. К таким ни доверия, ни уважения…

Я не договорил, грудную клетку сжали могучие то ли руки, то ли псевдоподии, всхрюкнул, и тут же лапы разжались, я ошалело увидел прямо перед моим лицом стену моего малого кабинета.

– Получилось, – прохрипел я успевшим пересохнуть ртом. – Получилось!.. И даже не тошнит, хотя вид у тебя, надо сказать…

– Слушаю и повинуюсь…

– Погоди, – прервал я. – Не спеши, дай договорить. Я же люблю растекаться мыслию по древу! А то не так поймешь и сразу только кувиркну… Ты вроде был не этим мухомором? Ты сказал, можешь менять облик?

– Да.

– Превратись, – проговорил я, – скажем… в такой же шкаф, как вон тот!

Страшный гриб, колыхаясь раздутыми боками, словно наполнен тяжелой ртутью, подполз к шкафу, встал рядом.

Я не поверил глазам, через две секунды передо мной уже два шкафа, только второй – серый, бесцветный, но спустя еще мгновение и он стал выглядеть словно его долго и старательно выделывали из мореного дуба, а потом несколько раз покрывали лаком.

– Здорово, – сказал я потрясенно. – Мне бы так… Стоял бы себе всю жизнь, мыслил, никого не трогал, хранил бы мудрые книги, которые я как бы читал…

Он молчал, в глазах никакого выражения, как и на морде, что сливается с остальным туловищем, словно там просто расширенная исполинская нижняя челюсть тяжело упирается в пол.

– Незримником можешь? – спросил я.

– Нет, господин.

– Совсем-совсем? – уточнил я. – Это бы сняло ряд проблем. Самых разных.

– Совсем, господин.

– Ладно, – сказал я, – придумаем. Форму тела менять трудно? Больно или как-то некомфортно? Если больно, скажи. Придумаем что-то иное. Я не обожаю причинять боль младшим братьям.

Он ответил прежним гулким голосом:

– Нет, мне все равно. Просто это самая первая, которую помню. Потому обычно я такой.

Я подумал, потер ладони.

– Но ты раньше менял форму?

– Менял, – ответил он бесстрастно. – Мой предыдущий хозяин часто заставлял… в разное.

– Прекрасно, – сказал я с энтузиазмом. – Раз можешь менять форму, это почти незримник, только иной модели. Более продвинутой! Когда смотрят на тебя, но видят что-то другое, это еще круче.

– Слушаю и повинуюсь, господин.

– Сделаем так, – сказал я, – если ты в состоянии перенести меня из комнаты в комнату, как сделал щас, то из королевства в королевство… надо что-то более мимикрительное. Ну, типа, обманки. Люди обожают, когда их обманывают. Даже говорят, ах, я сам обманываться рад!.. Вот мы их и обрадуем, хорошо так обрадуем, по самые…

Он смолчал, я подумал, произнес решительно:

– А что тут рассуждать?.. О ком люди поют чаще и охотнее всего?.. Самые красивые и чувственные песни, конечно же, о конях!.. Распрягайте, хлопцы, коней, выйду я с конем, три белых коня, выйду ночью с конем…

Он снова промолчал, реагируя только на вопросы, я окинул его взглядом, стараясь прикинуть, какого коня можно вылепить из такой массы, и смутно удивляясь, что нет во мне ни страха, ни даже великого изумления.

– Знаешь, почему на всех картинах исторические личности всегда в седле? Потому что половина побед принадлежит коням, а то и больше!.. Полцарства за коня!.. Коней на переправе не меняют почему? От коней зависит, куда повернет битва!..

– Мой повелитель?

Я сказал с вдохновением в голосе:

– Приподнимись повыше, начнем.

Не понимаю, почему скульпторы тратят годы, чтобы из куска мрамора извлечь какую-то Венеру Милосскую, Урбинскую или Каменный Цветок, халтурят, не иначе.

Мне понадобилось меньше пяти минут, чтобы из бесформенной массы чего-то вроде протоматерии создать подобие толстого коня, даже зубы и язык не забыл, помня о промахе Клодта, отступил на шаг, полюбовался.

– Хорошо! Я молодец. А ты так и вовсе. Осталось подкорректировать… Голову крупнее, ноздри шире и повыразительнее… Прибавь в росте и укрупнись, а то не конь, а какая-то лошадь. Императоры не ездят на лошадях!.. Грудь шире, ноги толще, но не везде, а вот тут надо сузить, а здесь можно еще ширше… Грива длиннее и лохматее, как и хвост, волосы блестящие, признак здоровья и гормонального баланса…

С тюнингом повозился еще минут пять-семь, с каждым изменением чувствуя гордость, как скульптор, которому удается шедевр.

Конь получился как на статуях кондотьеров, огромный и могучий, олицетворение мощи и несокрушимого напора.

– Здорово, – сказал я наконец. – Мы с тобой молодцы, сработаемся. В команде важно чувствовать друг друга или хотя бы один другого.

Конь промолчал, я окинул его взглядом, хорош, ни убавить, ни прибавить.

– Имя бы тебе подобрать… Хотя зачем менять? Оставайся Файром, прекрасное имя! Как все, что я придумываю, если не промахиваюсь.

Конь промолчал, у меня не вопросы, а поток мыслей, как у Джойса, а я сказал уже деловым тоном:

– Жди здесь. Отдам последние распоряжения – и в путь!

Файр промолчал, а я уточнил:

– Коней ты видел, так что при посторонних веди себя как конь.

Конь прорычал:

– Мой повелитель?

Мне послышалась в его грозном реве озадаченность.

– Старайся, – пояснил я, – не дефекалить на ковры, хотя для достоверности иногда можно. А если вообще нужно, я подскажу. А так по возможности воздержись.

– Будет исполнено, повелитель.

Я сказал в нерешительной задумчивости:

– Даже и не знаю, как лучше… Может быть, чтобы тебе было не скучно, а мне вообще веселее, подобрать тебе еще одного… такого же сознательного? Или инициативного. Будешь изображать как бы коня, а твой напарник – телохранителя. Я простой народный император, мне свита ни к чему, но впечатление создадим нужное державе и народу… Ладно, потом обдумаю, я люблю обдумывать все, что не относится к важным и неотложным делам.

Обилие колец раздражает, не хочется выглядеть как местный щеголь, это у них на всех пальцах по кольцу, а то и по два, осталось только начать пудриться и накладывать румяна, потому я обрадовался, когда Карл-Антон появился с толстым томом в руках, где из середины свешивается красный язык закладки.

– Ваше величество, – сказал он торжественно, – знаю о ваших проблемах. Да-да, у вас очень выразительное лицо. Придворных уже научились обманывать, но для меня оно все еще не каменное. Кое-что отыскал!

Он опустил фолиант на столешницу, быстро открыл на заложенной закладке.