Хроники Империи Ужаса. Нашествие Тьмы - читать онлайн книгу. Автор: Глен Кук cтр.№ 200

При этих его словах барьер вдруг рухнул; напрягшись изо всех сил, подобно Геркулесу, Мегелин поднял корону, встал и возложил ее на голову, короновав самого себя. Он пошатнулся, но тут же обрел равновесие, в одно мгновение став прежним Мегелином. Корона стала невидимой.

– Тяжесть исчезла, отец.

– Это только кажется, сын мой. Ты снова ее почувствуешь, когда корона потребует от тебя поступков, ненавистных любому человеку. Пока достаточно. Это больше не мой шатер. Мне нужно отдохнуть. Завтра я отправляюсь в путь.

– Ты не сумеешь проникнуть в Шинсан, – возразил Белул. – Тебя убьют еще до того, как ты отъедешь от Столбов из Слоновой Кости.

– Я преодолею горы, – ответил Гарун, словно о свершившемся факте. – И найду того человека. Я овладел Силой.

И это действительно было так – он стал самым могущественным ее адептом из всех представителей его народа за много поколений, но это мало что значило. Дети Хаммад-аль-Накира, кроме жителей пустынь Джебал-аль-Альф-Дхулкварнени, давно отказались от магии, и Гарун стал лучшим, не имея конкурентов. Вартлоккур, О Шин, Чинь, Визигодред, Зиндаджира, Мгла – все они могли испепелить его одним лишь взглядом. За исключением О Шина, они занимались колдовством с давних времен. Гаруну потребовалось бы столетие, чтобы догнать самого последнего и ленивого из них.

Гарун все еще не до конца пришел в себя после безумной скачки, но, выбрав себе место для отдыха, сел и начал точить меч, вместо того чтобы снова заснуть. Порой мысли его обращались к Насмешнику, а иногда накатывали воспоминания, но главным образом он тосковал о жене. Годы мирной жизни оказались не так уж плохи, но от него было мало толку как от мужа. Возможно, ему еще удастся наверстать упущенное – если он останется жив.

Он выехал до рассвета, столь тихо, что его заметил лишь часовой, который коротко попрощался с ним, и на глазах у обоих выступили слезы. Именно потому он решил уехать тайно – некоторые его люди сражались за него уже двадцать лет, и он не хотел видеть их горя и обвиняющих взглядов.

Он знал, что предает их. Большинство были здесь только ради него. Они были его оружием. А он отдавал их в незнакомые руки…

И он, которого все считали мрачным и беспощадным человеком, заплакал. Годы не вытравили в нем эту способность. Он ехал в сторону восходящего солнца, навсегда, как ему казалось, покидая страницы истории – став наконец свободным, но намного менее счастливым.

Под защитой Нерожденного жизнь в Кавелине начала напоминать пастораль – на радость простому народу. Во дворце, однако, чувствовалась напряженность – все понимали, что это лишь затишье перед бурей, но никто не мог ничего поделать. Спокойствие воистину затягивало – даже такие проблемы, как Алтея, отказавшаяся пропустить людей Ориона, не нарушили атмосферу всеобщего благополучия. Рагнарсон тайно договорился о переходе через Анстокин и Рудерин и попросил идущих на запад караванщиков следовать за Орионом. Торговые дома Алтеи зависели от торговли с Востоком не меньше, чем Кавелин, и новые алтейские власти вскоре стали не столь упрямы.

Никого не взволновали и быстро разошедшиеся слухи, будто Гарун бросил свои войска, передав их сыну. Рагнарсон попросту в это не поверил, видя в том заговор, имевший целью усыпить бдительность Аль-Ремиша.

Тинг ничуть не продвинулся в поисках нового короля. Единственный кандидат, младший брат Фианы, четырнадцатилетний Лиан Меликар Сардиго, не имел к тому ни малейшего желания. И они с отцом решительно и грубо отказались от приглашения комитета посетить Кавелин, заявив, что приедут только для того, чтобы побывать на могиле Фианы.

Рагнарсон совершал ежедневное паломничество на кладбище, часто в компании Рагнара и Гундара. Он велел мальчикам срывать полевые цветы, росшие вдоль дороги, а потом до захода солнца сидел у могилы Эланы, раз за разом пересчитывая надгробья: Элана, Ингер, Сорен, Рольф… и еще двое детей, которые умерли сразу после рождения, им даже не успели дать имена. Их могилы он велел перенести сюда. Иногда он относил часть цветов в королевский мавзолей, к простому, накрытому стеклом гробу Фианы. Чары Вартлоккура сохранили ее красоту, и она выглядела так, будто в любое мгновение могла проснуться… На ее устах застыла знакомая загадочная улыбка, и вид у нее был спокойный и счастливый.

Иногда Браги, помрачнев, навещал могилу Туррана. Когда-то они были врагами, позже стали союзниками. Он считал этого человека братом, но потом произошло нечто странное… Так или иначе, Рагнарсон не чувствовал к нему неприязни – только к самому себе.

Дни сменялись неделями, недели – месяцами. Он все больше времени проводил на кладбище, и большую часть его обязанностей взяли на себя Пратаксис, Гьердрум, Хаакен и Ааринг. Рагнар беспокоился – он идеализировал мать, а отца любил, хотя и несколько опасался, и понимал, что посвящать столько времени трауру не слишком полезно для здоровья. Он пошел к Хаакену, но тот ничего не смог посоветовать. Черный Клык продолжал твердить, что семье следует вернуться в Тролледингию. Политическая ситуация больше не требовала изгнания. Претендент отрекся – его вынудил к этому вонзенный под ребра кинжал, – и на трон вновь вернулась прежняя династия. Герои сопротивления собирали награды. Возвращались земли.

Браги ни разу не помышлял о том, чтобы вернуться, – ни когда впервые услышал новости, ни сейчас. Когда-нибудь, возможно, он и вернулся бы – у него имелись обязательства перед семьей. Но не сейчас – нынешний долг был куда важнее. Вот только он так ничего пока и не добился.

И тут возвратился Майкл Требилькок.

Требилькок в конце концов нашел Хаакена в военном министерстве. Он прождал много часов вместе с Пратаксисом, но Рагнарсон не появился. Хаакен выслушал Майкла и ответил зловещей улыбкой, обнажив почерневшие зубы, которым был обязан своим прозвищем.

– Парень, мы именно этого и ждали. – Он подвесил к поясу меч. – Даль! – крикнул он адъютанту.

– Да, господин?

– Война. Сообщи всем. Но без особого шума. Понял?

– Война? С кем?

– Если скажу – не поверишь. Давай действуй. Мы его найдем.

– Майкл, я лучше пойду и увижусь с отцом, – сказал Дантис, весь день не отходивший от него.

– Дело твое. Хотя еще день он мог бы подождать. Если хочешь увидеться с маршалом…

– Маршал-шмаршал… что мне до него? Мой папаша наверняка с ума сходит.

– Ладно.

– Нравится мне этот парень, – заметил Хаакен, когда Арал ушел. – У него есть виды на будущее.

Распространяться дальше он не стал и, пока они не добрались до кладбища, не произнес больше ни слова. Черный Клык не отличался особым красноречием.

– Путешествие его изменило, – ответил Требилькок.