Брегет хозяина Одессы - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Баскова cтр.№ 29

Коллеги судмедэксперта переглянулись и подавили улыбки. Дмитрий Степанович любил вспоминать случай, приключившийся с ним на одесском вокзале. Он стоял возле чемоданов вместе с женой, ожидая, когда подойдет московский поезд. Жена вдруг вспомнила, что не взяла воды, и послала Степаныча в буфет за минеральной. Там и перехватила его толстая смуглая цыганка в пестром платке, повязанном на голове, в такой же пестрой юбке и белой несвежей кофточке. Взглянув на нее, он подумал, что когда-то женщина была красива: точеные брови подковками, тонкий нос, пухлые губы, приятный овал лица. Но годы брали свое. Возможно, она была моложе его, но жизнь в таборе отложила свой отпечаток и на лицо цыганки, и на оплывшую фигуру. Чуть поодаль стояли две ее товарки, помоложе, одна – писаная красавица. Вздумай она сниматься в кино в каком-нибудь фильме, посвященном цыганской жизни, режиссеры оторвали бы ее с руками.

– Здравствуй, касатик. – Цыганка улыбнулась, показав золотые зубы и повторяя заученные фразы. – Дай погадаю. Всю правду расскажу.

Дмитрий Степанович прекрасно знал, что общение с такими личностями до добра не доводит, но почему-то не ушел, стоял как вкопанный, пока она гипнотизировала его взглядом.

– Не бойся меня. – Женщина коснулась его локтя. – Знаю, не любишь наш народ, боишься. А зря. Нас проклянут, а потом часто вспоминают: сбываются наши предсказания.

С этим судмедэксперт мысленно согласился. Многие его знакомые приводили примеры таких сбывшихся предсказаний.

– Я тебе действительно всю правду расскажу, – вкрадчиво мурлыкала цыганка. – Большая сила мне дана. Прабабка моя арабкой была, силу от своих предков получила. Ну, позолоти ручку.

Дмитрий Степанович сунул руку в карман и достал десять копеек. На них тоже, конечно, что-то можно было купить, но такие деньги ему не было жалко. Цыганка с презрением посмотрела на мелочь:

– Металл не предлагай. Только бумага. С металла информацию трудно собирать.

– Нет у меня, – пробурчал судмедэксперт, но цыганка не поверила:

– Есть, я знаю. Много есть. В дальнюю поездку собираешься. Неужели рубля жалко? Он тебе погоды в Москве не сделает, рубль-то этот несчастный.

Дальше произошло то, что Панков помнил смутно. Он будто погрузился в какой-то сон и уже автоматически выполнял команды страшной черной женщины. Она вырвала волос из его головы, намотала его вокруг его большого пальца, и судмедэксперт, сам не ведая, что творит, достал кошелек… Стоит ли говорить, что когда он пришел в себя, кошелек лежал на асфальте, зияя раскрытой черной пастью, совершенно пустой. Покрывшись холодным потом, Панков взглянул на часы. До отхода поезда оставалось пять минут. Разумеется, ни о какой минеральной не было и речи. Жена, наверное, сходила с ума, бегала по перрону, ища пропавшего мужа. Подняв кошелек, он опрометью бросился к поезду, на ходу соображая, как сказать жене, что в Москву они едут без копейки денег. Конечно, какая-то сумма была и у нее, но в основном все сбережения хранил его кошелек. Задыхаясь, он добежал до поезда (нервная проводница уже предупреждала провожающих, чтобы они покинули вагоны), бросился к жене, рыдавшей возле вагона, проговорив:

– Все расскажу в купе.

Что произошло в купе – об этом он всегда умалчивал, но коллеги понимали, что супруга Панкова провела с ним беседу. С тех пор он, встречая цыган на улице, обходил их стороной.

– Знаю, что не веришь, – примирительно сказал Геннадий, чтобы не злить Дмитрия Степановича, не вызывать печальных воспоминаний. – Разговор у меня состоялся с начальником колонии, где Будченко и Фисун отбывали наказание. Тебе будет интересно узнать, что Фисуна подозревали в убийстве заключенных. Был у него фирменный удар в левую часть грудной клетки. Заключенные умирали от остановки сердца. Как тебе такой факт?

– Если прибавить сюда пальчики, то можно с уверенностью сказать: мы поймали убийцу, – обрадовался Панков. – Кстати, об том ударе нам рассказывали в институте в далекие времена моего студенчества. Рассказывать-то рассказывали, а вот увидеть скончавшегося от такого удара не доводилось.

– Вот, довелось, – усмехнулся Беспальцев. – Ребята, я составлю ориентировку на Фисуна для наших одесских коллег. Мне кажется, что он не скрывается – слишком уверен в себе. Возьмем его без лишнего беспокойства, если он раньше что-то не пронюхает.

– Добро. – Дмитрий Степанович встал и потянулся, как сытый кот. – Вкусный у тебя чаек, Гена. А у меня, между прочим, жена варенье из яблок сварила, ароматное – страсть. Милости прошу ко мне, когда захотите.

– Только не тогда, когда ты с трупом общаешься, – подал голос Андрей, со смачным чавканьем дожевывая последнее печенье в тарелке. – Это ты у нас такой закаленный – можешь бутерброд жрать и у покойника печень рассматривать. А я вот родился с нежной, как орхидея, душой – никак к такому не привыкну.

– Спорим, орхидею ты никогда не видел, – встрял Беспальцев. Горемыкин не смутился:

– Вживую – нет, только на картинке.

– На то я и патологоанатом, – констатировал Панков. – Не каждый в морге работать сможет. Знаете, сколько ребят из меда отсеиваются после посещения анатомички?

– Наслышаны. – Следователь похлопал его по плечу. – Однако нашему отделению повезло, что ты не отсеялся.

Судмедэксперт довольно подмигнул и, кивнув на прощание, исчез.

Оперативники тоже поднялись, намереваясь последовать за ним.

– Знаете, ребята, – неожиданно произнес Беспальцев, и на его худом лице заходили скулы, – поеду-ка я в Одессу сам, и не позднее завтрашнего дня.

– Зачем? – искренне удивился Максим, взлохматив белокурую шевелюру. – Одесские товарищи работают хорошо, сколько раз мы в этом убеждались. Или в Одессу-маму прокатиться хочется?

– А если хочется? – обиженно ответил следователь. – Молодость вспомнить хочется. Часто мы с родителями на Ланжерон ездили. Красота! Песочек золотой, будто море измельчило драгоценности и посыпало ими берег. Я всегда думал: ну почему в Феодосии есть Золотой пляж, а в Одессе нет? Несправедливо как-то.

– Эх, Одесса, жемчужина у моря… – запел Горемыкин тенором. – Поезжай, Геннадий. Искупаться тебе вряд ли удастся, но молодость вспомнишь как пить дать.

– И поеду, – решительно отозвался Беспальцев. – Завтра же и поеду.

– Родственники там у тебя имеются? – поинтересовался Вдовин. – Если нет – могу дать номер очень симпатичной вдовушки.

– Тогда его жена тебя убьет, – печально бросил Горемыкин.

– Вот именно, – Беспальцев поднял большой палец с обгрызенным ногтем. – Это во-первых. А во-вторых, у меня там двоюродный дядя, не вдовушка, конечно, вдовец, но меня всегда рад видеть. Он давно на пенсии, ему скучно в двухкомнатной квартире на улице Горького. Центр, между прочим.