«На случай, если не все из нас доживут до утра».
Вот что он имел в виду, и все это знали. Ну что делать? Только гнать щемящую досаду, что именно сейчас узы дружбы связали совершенно не похожих людей, двух джедаев, открыто признавших, что им трудно соблюдать запрет на привязанность. Ордо теперь был уверен, что понимает причину, — и разношерстное сборище солдат-клонов в звании от рядового до капитана, которые наплевали на субординацию и подчинились сержанту, не подчинявшемуся никому.
Пятый, который обладал поразительным умением улавливать настроение компании, поднял стакан:
— За Тошнотика.
При имени пилота над шумным столом повисла почтительная тишина.
— За Тошнотика, — хором повторили все.
Предаваться горю не было смысла: лучше направить энергию на то, чтобы поквитаться с сепаратистами. Джусик подмигнул Ордо, он явно наслаждался чем-то большим, чем просто пирушка в шумном и переполненном баре. В то время как джедаев типа Зея окружал ров одиночества и безмятежности, у Джусика он исчез — если был вообще. Ему отчаянно хотелось влиться в дружный коллектив. Если в Ордене джедаев и существовало какое-то братство, то явно не такое.
В центре внимания был Мерил, смывший краску и снова ставший брюнетом. Он зачитывал по памяти потрясающий список непристойностей из сорока разных языков и пока что ни разу не повторился. Пятый гнулся пополам от хохота.
Даже Девятый и тот веселился со всеми, порой вворачивая словечко на хаттском.
— Радует, что твои выдающиеся лингвистические навыки не пропали даром.
— Урпргхурит, — невозмутимо произнес Мерил.
— Фу! — сказал Пятый.
— Баай шфат.
— Что это значит?
Мерил прошептал ему на ухо перевод, и улыбка Пятого увяла. Мерил нахмурился:
— Только не говори, что не слышал этого раньше.
— Нас учили быть вежливыми мальчиками, — в ужасе ответил Пятый. — А хатты правда это могут?
— Даже не сомневайся.
— Не уверен, что мне нравится жизнь на гражданке, — молвил Пятый. — Под огнем как-то безопаснее.
В другой ситуации это прозвучало бы как шутка. Однако, как и все шутки Пятого, эта скрывала в себе горькую правду. Пятый плохо вживался во внешний мир. Это вторжение грубой реальности заставило компанию притихнуть.
— Так я тебя застрелю. Может, полегчает, — сказал вдруг Седьмой.
Все снова засмеялись. Дарман осушил стакан и поднялся на ноги, собираясь уходить. Запал с завидной меткостью запустил в него уорровым орехом, так что тот отскочил от головы.
— Куда собрался, Дар?
— «Дисишку» откалибрую.
Снова раздался взрыв хохота. Дарман явно не увидел ничего смешного. Он пожал плечами и направился в сторону турболифта, пройдя через толпу ребят из пятьсот первого элитного, которые отправлялись на передовую через несколько дней. По крайней мере, им выпало то, что мало кому из солдат доставалось: две недели без стрельбы. Хотя не видно было, чтобы они радовались. Кэл'буир говорил: так бывает, когда кого-то выпускают из тюрьмы после долгой отсидки. Он тогда не может влиться в общество и не знает, как жить без своей камеры и привычного распорядка.
«Но я знаю. И Пятый хочет узнать».
— Не подначивай его насчет Этейн, сынок, — сказал Скирата.
Запал опасливо поднял голову:
— Он же никаких правил не нарушает, правда?
— Вряд ли, но она — да.
Лучше всего было не думать об этом.
— Что с нами будет, когда война закончится? — спросил Корр.
Мерил улыбнулся:
— Благодарная Республика вам всем скажет спасибо. Ну-ка, кто угадает, что значит это убезийское слово?
Ордо покосился на Скирату. Тот поднял стакан. На место Дармана уселся Атин, который подошел под руку с тви'лекой Ласимой: вопреки внешнему виду он явно не особо смущался. Вся ударная группа была в сборе, за исключением Вау и Этейн, и это создавало ощущение, что все отныне связаны некими важными узами. А еще казалось, что это навсегда.
— Вы с Мерилом что-то затеяли, — сказал Скирата. — Видно по вас.
— У него есть новости, Кэл'буир, — ответил Ордо.
— Ого!
Стоило ли рассказывать сейчас? Ордо боялся, что это слишком отвлечет его внимание. Но сообщать подробности было необязательно. Просто намекнуть Кэл'буиру, чего ждать.
— Он разведал, куда наша общая знакомая сбежала после боя.
Можно было не уточнять, что «знакомая» — это каминоанская исследовательница Ко Сай, возглавлявшая программу клонирования, и что она исчезла после битвы за Камино. Охота — а это был приватный вопрос, Республика к этому отношения не имела, хотя Великая армия и оплачивала счет, — обычно сводилась к двум словам: «Есть новости?»
И если бы еще кто-нибудь из братьев — Прудии, А'ден, Ком'рк или Джейнг — что-нибудь раскопал, Скирате тоже сообщили бы. Хотя они выполняли разведывательные задания для Республики, их истинной целью был поиск элементов каминоанских технологий клонирования, доступ к которым имела лишь Ко Сай.
Скирата просиял. Радость как будто на несколько мгновений разгладила все морщины на его лице.
— Именно то, что я хотел услышать, — тихо произнес он. — У вас будет будущее, у каждого из вас. Клянусь.
Джусик с интересом наблюдал за ним. Было бессмысленно пытаться скрыть эмоции от столь тонко чувствующих живую Силу джедаев, как Джусик и Этейн, но Скирата вряд ли открыл ему этот секрет. Он не сказал даже своему спецназу. Дело было слишком деликатное, и для верности пока им говорить не стоило.
Джусик поднял стакан. Там был просто сок. Никто в здравом уме не пил перед боевой операцией. В любом случае спецназовцы не проявляли к алкоголю особого интереса, а Кэл'буир — вопреки слухам — ограничивался стаканчиком огненного бесцветного тихаара на ночь, чтобы заснуть. С годами сон все чаще ускользал от него, и это началось еще на Камино: совесть разрывала его душу на части.
Но сегодня он уснет и без выпивки, пускай и на стуле, а не в кровати.
— Это очень, очень хорошая новость, — промолвил Скирата, на мгновение став совсем другим человеком. — Смею сказать, это добрый знак.
Они пили, шутили и спорили о хаттских ругательствах. Вдруг комлинк Скираты пискнул, и он незаметно ответил на звонок, опустив голову. Ордо только услышал, как он сказал: «Сейчас? Серьезно?»
— Что такое? — спросил Ордо. Мерил не закончил очередного ругательства, и за столом воцарилась тишина.
— Это наш клиент. — Скирата снова стиснул челюсти. — У них стряслась какая-то мелкая неприятность. Они хотят сегодня же ночью переехать. Подготовки не будет, ад'ике, — мы выдвигаемся через три часа.