Спектакль - читать онлайн книгу. Автор: Джоди Линн Здрок cтр.№ 28

– Пожалуйста, перестань думать об этом мужчине. Тебе это не пойдет на пользу, – Симона обняла Натали. – Кстати, послезавтра у меня выходной. Селеста снова болеет, и мама попросила за ней присмотреть пару часов, чтобы она могла поработать на рынке. Можно после этого сходить в музей восковых фигур.

– С удовольствием, – сказала Натали, стараясь выглядеть заинтересованной и следя при этом за трамваем. – Я принесу тебе и Селесте обед.

Симона перешла улицу в сторону своего района. Натали помедлила у бордюра, глядя на людей, садящихся в трамвай. Какой-то мужчина напугал ее, пронесшись мимо нее, чтобы успеть.

Она едва могла видеть голову месье Перчаткина сквозь окно. Трамвай отъехал и, когда заворачивал за угол, тот повернул голову.

Он поймал ее взгляд, не отрываясь от нее, пока трамвай не исчез из виду.

Натали было не по себе до конца дня. За ужином она только и делала, что двигала еду по тарелке (и скармливала ее Стэнли под столом), сказав, что они с Симоной плотно пообедали, когда мама спросила, почему у нее нет аппетита.

Она терпеть не могла врать маме, искать оправдания, говорить ей полуправду. Ее беспокоила сказанная ложь и та, которую она готовилась сказать; с тех пор как начались видения, она выбрала удобство, а не правду. Ощущение нечестности было ей противно.

Каждый день добавлял еще один кусок железа к этому грузу. Воодушевление стало понемногу терять свои краски.

Натали посмотрела на мать, на ее руки в шрамах, неловко держащие вилку, на мелкие морщинки вокруг ее глаз и рта, которые за лето стали более заметными. И хоть мама сетовала, что Натали была слишком худой, ее собственные платья на ней сидели намного свободнее. Ее внимание по понятным причинам было направлено внутрь себя.

Так они и сидели, едва обмениваясь словами, каждая погруженная в свои переживания.

Она не могла перестать думать о месье Перчаткине. Ее злило, что Симона не верила ее подозрениям. Они имели основание, и она не понимала, почему Симона спорит. Этот мужчина с его кончиками пальцев и свистом. Его ли глазами она смотрела на «мою прелестную Мирабель»? Его ли присутствие ощущала в видении? Потому ли она никак не может о нем забыть?

А может, она сегодня ошиблась и неосознанно видела месье Перчаткина по дороге в морг? Ее разум мог добавить эту деталь так, как голос мамы иногда становился частью сна, когда она будила Натали.

Нет, она должна верить в реальность видения, иначе… иначе непонятно что. Она сошла с ума, вот что. Она была под давлением, но она не сумасшедшая. Кроме того, до сих пор все оказывалось правдой. Этот эпизод ничем не хуже.

Натали ненавидела мысль, что она говорила словами убийцы во время видения. От этого она чувствовала себя грязной, подсматривающей, чересчур близкой к сознанию убийцы.

Она смотрела на тупой, нестрашный нож в своей руке, задержавшийся над тарелкой. Нож. Для разрезания еды. Мяса. Лица и шеи девушки.

Рука ее ослабла и выронила нож, который с внезапным звоном упал на тарелку.

Мама вздрогнула. Натали извинилась за шум и вышла из-за стола, чтобы доделать домашние дела.

Позже этим же вечером, запустив руку в сумку за своим дневником, она вытянула несколько конвертов и бумагу. Она уже и забыла о своих письмах из Le Petit Journal. Благотворительность, напоминание о реорганизации комнаты-архива, три рекламы. Последнее письмо было адресовано «репортеру из городского морга», как и рекламные послания, но в качестве обратного адреса значился «коллега-писатель».

Она открыла его по пути к мусорной корзине. Ой!

Обрезала палец о край конверта. Она лизнула порез и развернула листок, готовая выбросить его в мусорку, но тут ее сердце замерло, как картина, на которой все навеки замерло.

Натали несколько раз потренировалась, как будет передавать письмо месье Патиноду, перед выходом из квартиры. Сначала она дрожала во время репетиции, затем качнулась в другую крайность, практически швыряя его в воображаемого месье Патинода.

Когда она оказалась у него на самом деле, в его кабинете, то отдала письмо почти настолько непринужденно, насколько хотела. Бумага лишь немного дрогнула в ее руке в момент передачи.

Месье Патинод долго его читал: очевидно, просмотрел не раз. Линзы его очков, казалось, сегодня были толще обычного, и выражение лица было таким серьезным, со сжатыми губами, будто он позировал для парадного портрета.

Он поднял взгляд от письма и сдвинул очки на темя. Движение было резким, дерганым, как у марионетки. Слова вырвались, как вода из опрокинутого стакана:

– Мы получаем много писем от самозванцев.

– Откуда вы знаете, что письма «Парижу» от Темного художника действительно от него?

Он помедлил всего мгновение – ровно столько, чтобы Натали успела задуматься, почему он медлит.

– Мы не знаем наверняка, – было его ответом. Он вынул сигарету из портсигара на столе и закурил. – Инстинкт плюс основанная на фактах догадка. Если проработаешь в журналистике достаточно долго, то сама узнаешь, каково чуять, что правильно.

С одной стороны, такой ответ ее разочаровал. «И это все?» С другой – смысл в нем был. Полицейские частично полагались на инстинкт, как и повара, пекари и даже портные. Мама часто рассказывала, как платье шьется в равной мере по ощущениям и по меркам. С чего бы у репортеров все было иначе?

– Иногда, – добавил месье Патинод, выдыхая облачко дыма, – это скорее искусство, чем наука.

Натали посмотрела в окно. Здание за зданием, бульвар за бульваром. Где-то среди них были длинный коридор с сине-золотой ковровой дорожкой, комната с изящным столиком, окровавленным от сломанного виска, и убийца в белых перчатках.

– Вы думаете, что это письмо настоящее?

Он снял очки с головы и положил их на стопку бумаг. Зажмурил глаза.

– Да.

По ее коже пробежали мурашки.

– Откуда вы знаете?

– Я узнаю истину, когда вижу ее, и это письмо – не подделка, – месье Патинод открыл глаза и стряхнул пепел с сигареты. – При этом ты мне должна кое-что пообещать.