Сказания Фелидии. Воины павшего феникса - читать онлайн книгу. Автор: Марина Маркелова cтр.№ 10

— Гаспер! — позвала Азея, и мальчишка, как зайчонок подскочил к женщине, заулыбался во весь рот.

— Вот что, Гаспер, я сейчас пойду за лекарем и скоро, надеюсь, вернусь. А ты, посиди ка пока дома, присмотри за матерью. Глаз с нее не спускай.

— Азея, ради Богов, — взмолилась Эльда, — стоит ли ребенка в это впутывать?

— Стоит, стоит. Кого же ты послушаешься, если не любимого сына. Это во-первых, а во-вторых, — Азея нежно взглянула на мальчика, — взрослеть пора, Гаспер.

— Хорошо, тетя Азея, обещаю, я за мамой пригляжу, — готово отчеканил Гаспер, сурово сдвинул брови, и взгляд его стал тяжелым, несносным, — мама, ты будешь меня слушаться?

— Буду, — обреченно вздохнула Эльда, — что мне еще остается?

— Ну вот, и отлично, — промолвила Азея.

Когда она вышла на улицу, не выдержала. Азея прижалась спиной к закрытой двери, зажмурилась, запрокинула голову, ударившись затылком о жесткое дерево. Ее грудь нетерпимо жгла совесть, она же нашептывала в ухо: «И как ты могла, Азея? Как посмела ты подозревать это немощное, измученное создание». И ведь, не только заботы ради пожаловала она без спроса в дом Эльды. Можно скрыть от кого угодно, только не от себя, что за успокоением Азея пришла. Что, желая избавиться от предательских подозрений, хотела снова сблизиться с Эльдой, и наблюдать, насколько близки они с Линвардом. Только теперь, когда увидела все своими глазами, ей стало тошно, душно, противно. Захотелось убежать, скрыться и где-нибудь, в закутке, тихо себя ненавидеть. Но нет… Самое малое, на что она должна была сейчас сделать, это позвать к захворавшей подруге хорошего лекаря.

Во всем Аборне, от стен дворца Совета до статуй храма Великих Богинь, нашлось бы немало шарлатанов, называющих себя лекарями, врачевателями, знахарями и повитухами, однако Азею обмануть было сложно, и, поразмыслив, она выбрала троих. Первым из этих избранных был Баратор — бывший лекарь Совета Семерых и членов их семей. По неизвестной причине, а, может быть, из-за старости, он впал в немилость, и был отвергнут правителями, однако дела своего не оставил. Баратору шел уже седьмой десяток, жил он один недалеко от храма, получал пособие по старости и мог бы с чистой совестью позволить себе заслуженный отдых, но громкое прошлое и неугомонный характер не позволяли покою обосноваться в жизни Баратора. Люди шли к нему со всяким недугом, от царапин до душевного расстройства, убежденные в том, что лучшего лекаря им не найти. Иной раз у дверей его дома выстраивались очереди, стоял галдеж и ругань. Баратору приходилось выходить и просить тишины, дабы не гневить соседей.

Обратиться к нему, пожалуй, было бы разумнее всего, но Азея опасалась, что окажется не единственным посетителем. Возле дверей Баратора всегда сидели люди, и в том, что ее никто не пропустит вперед, и тем более не позволит врачу уйти на дом к больной, Азея, к собственному сожалению, не сомневалась.

Второй стала знахарка Лаира. Когда-то эта женщина сделала все возможное, чтобы спасти Азею от смерти после тяжелых родов. Но ребенка знахарка оживить не смогла.

Лаира была отзывчивой женщиной. Желая, чтобы в стране было больше хороших лекарей, в своем доме она создала школу знахарок. Ее ученицами стали молодые девушки, переполненные благородством, которые пришли к Лаире по собственному выбору, и несколько беспризорниц, собранных знахаркой на улицах города и укрытых от жестокой нищеты. Школа жила в Аборне за счет заработанных денег, помощи от правителей не получала, но и на милость не напрашивалась. Того, что давали благодарные жители столицы хватало и непривередливым ученицам, и их благодетельнице.

Несмотря на то, что Лаира не смогла спасти ее малыша, Азея доверяла знахарке. Но страх не проходит бесследно. Будь дело в здоровье Эльды, Азея взяла бы ее за руку и спокойно передала бы Лаире и ее подопечным. Но ребенок…? Думая об этом, Азея слышала за спиной хор опасений. Рисковать можно было многим, но только не жизнями детей.

Поэтому Азея выбрала Адриса, молодого лекаря, единственного ученика Баратора, жившего у Велисской башни в получасе ходьбы от дома Эльды.

К нему она не просто пошла, а побежала со всех ног. Неведомое до этого, странное чувство сродни упрямству, злости, обиде, но в то же время и любви, толкало ее в спину и подгоняло, как всадник замешкавшуюся лошадь.

Люди удивленно оглядывались на спешащую Азею, покачивали головами, удивляясь, но ей дела не было до их отношения. Если бы кто посмел остановить женщину в тот момент, осудить или зло посмеяться, получил бы безжалостный ответ и острый взгляд, от которого заледенели и встали в горле любые скверные замечания.

И все же Азею задержали. Уже у самого дома Адриса ее едва ли не затоптал конный отряд защитников Аборна. Азея тихо вскрикнула, уворачиваясь от копыт, вжалась в ближайшую каменную стену. Взбитая пыль защекотала в носу, застлала глаза и забила легкие. Закашлявшись, Азея прикрыла ладонью рот и зажмурилась. Когда она, через секунду, открыла глаза, то увидела прямо перед собой бок гнедого, топчущегося на месте от нетерпения жеребца, тугие мышцы под атласной шкурой, ремни седла и стремя.

— Азея!? — окликнул удивленный и вместе с тем взволнованный голос сверху.

Она подняла взгляд на всадника. Из-под серого капюшона на Азею смотрели непривычно ожесточенные глаза Линварда.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он громко, отрывисто, голос его подрагивал от напряжения.

— Я за лекарем, — ответила спокойно Азея, — Эльде не хорошо.

— Здесь может быть опасно, — промолвил он, не оборачиваясь, — поспеши и будь осторожна.

Азея не успела спросить, о том, что произошло. Конь всхрапнул, под властной рукой встал на дыбы, ударил копытами воздух и во весь опор помчался догонять отряд. Азея задумчиво и встревоженно посмотрела вслед мужу, но больше задерживаться не стала. Ее ждали.

В то время, когда где-то на границе Фелидии перебарывал малодушные настроения Аллер, когда в доме своем сдерживала неожиданный недуг Эльда, а Азея, позабыв обо всем на свете, бежала к Адрису, Аборн, казалось, вел обыденную жизнь: шумную, звонкую, суетную. Но если отдельный здравомыслящий человек, никогда не осмелится поклясться в том, что наперед знает, что с ним произойдет в ближайшем будущем, то большой город, состоящий из масс, не может себе позволить неведения…

Аборн никогда не знал покоя. Гул, поднимающийся каждый день вместе с солнцем, был и голосом, и сердцебиением столицы.

Непреступный, вековой порядок, возникший из Великих Законов, правил в Аборне, и отступлений не признавал. Страх сдерживал народ: за хрупкие жизни, перед вездесущими Богами и избранной ими властью.

Но в тот день смелость, наглость и отчаяние победили страх. Посреди площади, прямо перед Дворцом Совета, как будто из-под земли, выросла причудливая конструкция из ящиков, бочек, досок. Угловатая, грубая, уродливая, но крепкая и стойкая, она напоминала трибуну. Пятеро молодых людей суетились возле этого странного сооружения и, когда работа была почти завершена, нанесли последний штрих, опоясав постройку широким полотнищем синего цвета.