Лиса в курятнике - читать онлайн книгу. Автор: Карина Демина cтр.№ 105

Может, в монастырь его какой отправить — на послушание?

Святозару вон помогло изрядно, глядишь, и Стрежницкий душой прозреет, проникнется светом Божьим да и простит себя, давешнего.

— А она зашипела и с ножом отбиваться. Мои-то люди ученые, мигом скрутили. Вот тут-то ее и прорвало… много о себе услышал.

И сомнительно, чтобы среди многого этого была хотя бы толика приятности.

— Вот я и велел ее вздернуть… погорячился, конечно, надо было бы переправить все ж Вышняте, пусть бы разбирались. Мне так и сказали после, мол, погорячился…

Он вздохнул и глаза открыл.

— Это верно… — Димитрий поднялся и подошел к кукле. Стало быть, не первая попавшаяся девица… стало быть, специально для Стрежницкого готовили. Надо будет велеть, чтобы мастера отыскали. Навряд ли подобных умельцев много, хотя в университете вон целое отделение юных живописцев со скульпторами вместе. Поднеси такому карточку, а с нею и десяток золотых, глядишь, и расстараются, вопросов лишних не задавая.

Вот пусть со скульпторов и начнут.

И дуэль эта… она и вправду неслучайна. Но… почему? Что в Стрежницком такого… или…

— Девку твою кто с ветки снимал?

Он задумался и плечом так дернул, признался:

— Я.

— Мертвая была?

— Мертвая.

— Точно?

Он губу пожевал.

— Два дня висела… ей вороны глаза выклевали.

То есть ожить вряд ли смогла. Но вот…

— Как, говоришь, звали-то?

Письмо от Соломона Вихстаховича Лизавета перечитала дважды. И трижды. И четырежды. И даже над свечкою подержала в тайной надежде, что буковки возьмут да исчезнут, а вместо их появятся другие, настоящие. Но ничегошеньки не добилась, только бумага пожелтела слегка.

Погано получалось.

Вот как так можно?!

Ага, обозревателем, мать его…

Лизавета выругалась, позабывши, что девицам приличным оно не пристало.

Ничего.

Две тысячи… две тысячи — это не просто много, это много больше, чем Лизавета рассчитывала, ввязываясь в эту авантюру.

Дядюшка, как же…

И вот что ей делать?

— …И третьего дня исчезла Марьяна Кобыльцова, девица подлого сословия, нанятая кухонною помощницей. — Докладчик замолчал и потянулся к стакану. — Кухарка сказала, что отправила ее за маслом, но та не вернулась, а вместе с нею исчезла и голова масла, три окорока и две фазаньи тушки…

— Кухарку потряси, — велел Димитрий, — небось сама и взяла.

Первецов кивнул.

Хороший паренек, старательный весьма. Еще пару лет, глядишь, и до чинов дослужится, приобретет должную степенность, без которой в империи чин не чин, но так, сотрясание воздуха. И говорить станет иначе, медленней и тише, тем самым важность собственную подчеркивая.

— Значит, без малого полторы дюжины? За последние две недели? И никто не всполошился? — Димитрий заложил руки за спину, ибо возникло нехорошее такое желание схватить Первецова за шиворот и тряхнуть от души.

Он же ж поставлен был слуг блюсти.

Неужели в журналы и не заглядывал? Так и есть, не заглядывал, небось с камер-фурьерами чаевничал, а те и рады, им лишнее внимание к делам внутренним без надобности. Вот и докладывали, что будто бы все в порядке…

Оно и в порядке.

Подумаешь, девка пропала. Может, сбегла с полюбовником. Девок во дворце полно, одна ушла, другая придет. Главное, чтоб столовое серебро блестело, сияли решетки каминные с паркетами, да пыли на фарфоре не наблюдалось.

Остальное — мелочи.

Димитрий заставил себя разжать кулаки.

На Первецова злиться бессмысленно. Ему, как и прочим, задачу доводить надобно точно, полно, каждый моментец оговаривая. А сейчас вон, уши оттопыренные горят и на чиновничьей лысинке, которая уже проглядывала сквозь кудри, предрекая карьеру солидную, пот проступил.

— И что было сделано?

Первецов стыдливо потупился, папочку со списком к груди прижимая.

— Хоть по домам отправили кого, выяснили? Может, и вправду ушли?

В том Димитрий сомневался. Попасть во дворец непросто, сюда со стороны людей не берут, а коль попал, то и радуйся. Небось платят с душой и вовремя, на праздники одаривают, а захочешь уйти, так и рекомендацию выдадут, как положено, с печатью.

— Немедля распоряжусь! — бодро воскликнул Первецов и каблуками щелкнул.

Может, зря Димитрий понадеялся на толковость? Нет, прежде Первецов справлялся неплохо, но там дела простые были, понятные, не то что тут.

— Распорядись, — высочайше дозволил Димитрий. И поинтересовался: — А слуги чего говорят?

— Слуги? — Хлопнули белесые реснички, а на круглом личике возникло выраженьице пренедоуменное. — Какие?

— Разные.

— О чем?

— Обо всем.

Ибо быть того не может, чтобы пропажу этакую да не заметили. А раз заметили, стало быть, обсудили. И как знать, может, средь многих сплетен и полезное чего сыщется.

— Так… — Первецов замешкался. — Чернь же ж… глупости одни…

— Какие? — Димитрий сам удивлялся собственному терпению.

— Так… глупые.