Шут и слово короля - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Сапункова cтр.№ 42

Как ни странно, поначалу дядюшка Бик не терял надежды поставить шатер и поработать, но увидев, что лучшие возможности упущены, а места заняты, впал в хандру и заявил, что больше чем на пару дней они не останутся. А медведь Вудуду начал между делом порыкивать на Эдина: верный признак того, что именно тот являлся причиной хозяйского неудовольствия. Оно и понятно: по-хорошему, Бику следовало бы еще пару-тройку лет протянуть со вступлением Эдина в гильдию, а то, ишь, всего четырнадцать, много чести! И пришлось из-за этого делать ненужный крюк и нести убытки. В негильдейских городах тоже празднуют, вот туда и следовало направляться…

Так или иначе, Эдин произнес в Гильдейской управе у священного огня слова клятвы, поставил подпись в бумагах — как Эдин Вентсивер, он сам так захотел, — и получил шнурок с пряжкой, который тут же надел на руку. Все, готово дело. А какое имя стоит в гильдейских бумагах и созвучно ли оно дворянскому, мало кого волнует. Якоб одобрил, и хорошо. Теперь Эдин стал полноправным свободным циркачом в цирке Бика, будет получать свое жалованье и долю, и волен остаться или уйти. Ежегодно он должен платить взнос и подтверждать свое членство в гильдии, а при необходимости просить у нее ходатайства, защиты или покровительства, и работать на круге не менее четырех месяцев в году.

Тем же вечером Эдин сам оплатил праздничный ужин в таверне для их цирка и для всех, кто пожелает заглянуть — как полагается. Якоб, однако, стоял рядом и присматривал. Заглянули многие, и ужин получился действительно большой и праздничный. Даже Бик наелся, крепко выпил и заметно подобрел, заявил, что всегда любил Эдина, как сына, и немало приложил стараний, чтобы достойно его воспитать. И отправился ночевать к Вильене. А медведь, которого тоже угостили на славу, сплясал под бубен и завалился спать прямо под окнами таверны. Наутро Эдин и Милда нашли возле него целую кучу медяков и мелкого серебра.

На следующий день, собственно, и начинался праздник: гулянье и большая ярмарка, а вечером, по темноте на главной площади зажигали костер, как на Новый год, и — пляски до утра, конечно. И — венки, букеты, целые снопы цветущей травы и запахи пряные отовсюду. И в таверне какой-то душистой травой пол посыпали, аж в носу свербело.

Многие собирались поработать на улицах, и братья-акробаты, и Лин со Сьюной, и Бик с Вудуду, конечно — не терять же праздничный день. Милда накануне повздорила с Якобом из-за какой-то мелочи, заявила, что никуда не пойдет и уселась шить. А Вильена отозвала Эдина в сторонку и попросила, заглянув в глаза:

— Проводи меня на ярмарку? Бик сказал, с тобой можно. И ты ведь моей Вейре хотел подарок купить, помнишь?

— Пойдем, конечно, — сразу согласился Эдин.

Сидеть в таверне ему не хотелось, Милда, которую он собирался подбить сходить на ярмарку, пребывала не в духе, Якоб куда-то ушел по своим делам, а гулять одному невесело. И подарок Вильене он, опять же, обещал.

Малышку, завернутую в легкое пестрое одеяльце, Вильена взяла с собой, и сумку холщовую повесила на плечо — в ней пеленки, скляночка с водой, еще что-то — ох и любят женщины набирать с собой кучу ненужных вещей.

— Да оставь со мной Вейру, — предложила, расщедрившись, Милда. — Погуляй налегке, когда еще тебе такое случится…

Эдин был с этим совершенно согласен, но Вильена отказалась. И сумку Эдину не отдала.

Они долго кружили по ярмарке, среди палаточных рядов, там было на что поглазеть. На все вопросы, что купить, Вильена отмалчивалась, смущалась, пожимала плечами. И зачем тогда было на ярмарку идти?..

Наконец Эдин выбрал несколько ярких деревянных игрушек, и, на свой страх и риск — сверток полотна и яркий платок, Вильене такой будет к лицу. Когда та сама задерживалась возле палаток и махала рукой — иди, дескать, я догоню! — Эдин останавливался в нескольких шагах и терпеливо дожидался. Помнил, как сам попал в руки верденских грабителей, и что бы было с ним без Якоба? А тут женщина молоденькая, с младенцем, и на вид — потерянная какая-то, местное ворье такую точно не пропустит. Он ведь обещал охранять, вот и охранял.

Возле прилавка с ножами и поясами Эдин задержался, Вильена тронула его за рукав:

— Я к аптекарю зайду. Ты за мной не ходи, хорошо?

Он тут же согласился — да пожалуйста, отчего же не хорошо. Однако аптекарскую лавку из виду не выпускал, посматривая искоса, и прекрасно заметил, что уже через полминуты Вильена вышла оттуда, оглядываясь, и зашла в соседнюю — в ювелирную.

Как-то странно было это всё.

Эдин отложил ножичек для метания, который рассматривал и уже подумывал купить, и тоже зашел в ювелирную лавку, остановился у входа.

Лавочка была маленькая — разноцветные бусы, золотые и серебряные цепи, колечки-сережки — все, что продают на ярмарках. И ничего по-настоящему красивого не видно, вроде того ожерелья из цветов виолики, что Эдин купил в Вердене. Толстый ювелир разговаривал с Вильеной, снисходительно передвигая что-то пальцем по прилавку, она стояла, опустив голову, а рядом с прилавком сидел широкоплечий служка с дубинкой и ножами за поясом — должен же кто-то охранять богатство.

Вильена оглянулась, испуганно схватила вещичку с прилавка и спрятала за поясок, и быстро сказала:

— Я не буду это продавать.

— Вы бы сначала определились, сударыня, — прогнусавил ювелир, недовольно стрельнув глазами в Эдина.

— Что-то желаешь, юноша? Подарок подружке? Придется подождать.

На этот раз Эдин не стал одеваться «как молодой лорд», и не показался ювелиру достойным внимания клиентом.

— Ну что, договорились, сударыня? — толстяк высыпал перед Вильеной горсть монет, — пересчитайте.

— Подержи уж, — Вильена со вздохом сунула задремавшую малышку Эдину на руки, пересчитала деньги и ловко спрятала их в поясной кармашек.

Они вышли из лавки.

— Я помешал тебе, — сказал Эдин. — Извини. Послушай, я же не пасу тебя, в самом деле, если хочешь, могу вообще уйти. Давай Вейру в трактир отнесу, а ты гуляй тут сколько душе угодно, и продавай свои побрякушки, мне-то какое дело?

— Эх ты, — вздохнула она, — отдай… — забрала ребенка и прижала к себе. — И иди, ладно? Я дальше сама. Прощай.

— Ладно…

Он пожал плечами, отвернулся уже, но вдруг его как обожгло. Прощай?!

— Вильена! — он догнал ее в несколько прыжков. — Вильена, почему — прощай? Ты что задумала?

Она грустно смотрела на него и молчала, только поглаживала по головке свою спящую девочку.

— Вильена. Ты что, уходишь? Совсем?

— Да. Ты ведь не помешаешь мне, правда?

— Но — почему?..

— Потому что больше не могу. С ума сойду. Или умру. Ты ведь не скажешь братьям? И Бику?

Он медленно покачал головой.

— Но, Вильена, как же ты… А — она?.. А Бик?

— Все будет хорошо. Я не вернусь в цирк. Она вырастет. А Бик… обойдется как-нибудь. Я все равно уйду, Эдин. Иначе возненавижу весь свет, а не только… — она отвернулась. — Я ведь почему пошла с тобой, одну меня Бик не пускает, а от тебя, думала, легко сбегу. А злиться на тебя ему бесполезно, что он против тебя, раз за тобой — Граф? Он ведь никого так не боится.