Когда собаки не лают. Путь криминалиста от смелых предположений до неопровержимых доказательств - читать онлайн книгу. Автор: Анджела Галлоп cтр.№ 37

Forensic Access взялась за это дело лишь десять лет спустя, когда Парсонс подал апелляцию против вынесенного ему вердикта, и нас наняла сторона защиты для ознакомления с результатами первоначальной криминалистической экспертизы.

Вся суть доказательств в том, какую картину они рисуют. И когда я изучила доказательства против Парсонса, мне сразу же кое-что бросилось в глаза: хоть они и выглядели чрезвычайно вескими, убедительной картины не создавали. Особенно странным казался тот факт, что все волокна на пальто были найдены всего в одном кармане. К сожалению, не так много участков на этом пальто были изучены с помощью клейкой ленты на предмет перенесенных волокон, однако в остальных карманах не было обнаружено ни одного.

Рассматривая обстоятельства, когда человек берет или надевает перчатки, обычно ожидаешь увидеть определенные вещи. Так, предполагаешь, что волокна окажутся у него на обеих руках. Поэтому, когда волокна оказываются в одном кармане, они практически наверняка будут и в другом, хотя и не обязательно в таком же количестве. То же самое было и с машиной. Волокна, совпадавшие с материалом перчаток, были найдены исключительно в бардачке, где, согласно моему опыту, люди хранят всевозможные предметы и изредка перчатки. Важным было и то, что волокон не было на переднем пассажирском сиденье, примыкающем к бардачку.

Весьма специфическое распределение волокон, совпавших с волокнами перчаток, равно как и ограниченное их число, должно было заставить криминалиста, работавшего по делу, по крайней мере, задуматься. Потому что именно такую картину я ожидала бы увидеть, если бы кто-то все-таки так сделал, хоть и не было никаких оснований полагать, будто кто-то подкинул эти вещественные доказательства, как заявлял адвокат Парсонса.

Были и другие странные детали, такие как обрывок желтой бумаги с написанным на ней телефонным номером горячей линии по убийствам. Эта бумажка не значилась в списке предметов, обнаруженных в пальто Парсонса после его ареста, когда оно было осмотрено. Во время же допроса в полиции ее достали из пальто, возвращенного из криминалистической лаборатории, словно кролика из шляпы. Затем криминалисты непонятным образом без указания даты добавили этот клочок бумаги в список содержимого карманов пальто, что было совсем странно, учитывая, что нам с самого начала вдалбливается необходимость своевременно составлять все документы без последующих правок.

Необычным было и то, что на старушку напали с особенной жестокостью – это казалось крайне несвойственным человеку, которого все знакомые описывали как доброго великана. На самом деле, кажется, его прозвище было Зайка.

Хотя я и высказала все свои соображения на слушаниях по апелляции Парсонса в 1999 году, убедить судей мне, очевидно, не удалось. А поскольку Парсонс отказался признавать свою вину, ему было отказано в досрочном освобождении, и он оставался в тюрьме вплоть до 2004 года.

Во время первого суда в 1988 году ДНК-экспертиза не была повсеместно доступной, но некоторые доказательства на основании ДНК, представленные позже, казалось, связывали Парсонса все с теми же перчатками. Выяснилось, однако, что в ходе первоначального расследования эти перчатки по указанию полиции примеряли разные люди, одним из которых мог быть и сам Парсонс, хоть он и не мог точно вспомнить, действительно ли надевал их. Подобная практика была неприемлемой даже до появления ДНК-экспертизы. В любом случае эта затея была довольно бессмысленной: перчатки были из шерсти и достаточно сильно растягивались, чтобы налезть на руки разных размеров. Тем не менее, когда члены Комиссии по пересмотру уголовных дел ознакомилась с доказательством на основании ДНК, они явно решили, что оно подтверждало его вину. По моему мнению, в контексте обстоятельств этого дела оно порождало не меньше вопросов, чем давало ответов.

Возможно, я ошибаюсь, и с доказательствами на основании результатов криминалистической экспертизы было все в полном порядке. Тем не менее мне бы очень хотелось докопаться до самой сути этого дела, например, пересмотрев доказательства на основе ДНК и проведя дополнительное расследование. Потому что при текущем положении вещей никак не отделаться от чувства: что-то здесь не так. Беспокойство об этом, как я понимаю, тогда выразил один из обвинителей, а также полицейские из Хэмпшира, которые пересматривали изначальное расследование коллег из Девона и Корнуолла. А когда полицейских, адвокатов и криминалистов смущают результаты какого-то дела, оно определенно заслуживает дополнительного внимания, чего организация Innocence Project ^[22] из университета Кардиффа по-прежнему пытается добиться.

Расследование убийства Иви Баттен продемонстрировало одно распространенное заблуждение, существующее и по сей день. Оно заключается в предположении, будто криминалистика, основываясь на фактах, дает особенно безупречные и объективные доказательства, предоставляя однозначные ответы, практически не оставляющие места для споров. Проблема в том, что, как правило, не осознавалась – и зачастую не осознается до сих пор – первостепенная важность контекста при интерпретации полученных данных. Зачастую не принимаются во внимание и ограничения, иногда возникающие из-за нехватки исходной информации, а это влияет на характер и масштабы проделываемой работы и заключения, к которым мы приходим.

Пожалуй, самый наглядный пример – ДНК-экспертиза. Как теперь сообщается, отдельный ДНК-профиль встречается «не чаще, чем у одного человека на миллиард». Тем не менее с самого начала, как мне кажется, мы все были обеспокоены тем, что подобная внушительная статистика может привести к серьезным пробелам в логике. Так, например, огромная вероятность того, что ДНК может принадлежать какому-то конкретному человеку, может привести к заключению, что именно он совершил преступление – проще говоря, ДНК = впечатляющая статистика = вина. Вместе с тем, подобно многим другим вещам, ДНК – это палка о двух концах. И хотя она с потрясающей точностью способна указать, кому, скорее всего, принадлежала обнаруженная кровь или другая физиологическая жидкость, существует опасность недостаточного внимания к рассмотрению других возможных объяснений того, как они туда попали. В наши дни проблему еще больше усугубляют сжатые заключения судебной экспертизы, которым теперь отдается предпочтение как одному из способов снижения расходов на криминалистические услуги. В таких отчетах описываются только факты, касающиеся проведения самой экспертизы, но не содержащие никакой информации по поводу обстоятельств дела.

Еще одно дело, в котором, казалось, было уделено слишком мало внимания общей картине (во всяком случае, в отношении криминалистической экспертизы), касалось 19-летнего юноши по имени Раймонд Гилмор.

Известный своими частыми посещениями местных лесов, осужденный ранее за непристойное обнажение, Гилмор был арестован через несколько дней после того, как в ноябре 1981 года в лесном массиве неподалеку от дома 16-летней Памелы Хасти в Шотландии было обнаружено ее тело. Поначалу Гилмор признался в нападении на Памелу, когда она возвращалась домой из школы. По его словам, он повалил ее на землю и ударил по голове палкой, после чего перетащил в кусты, изнасиловал и задушил. Вскоре, однако, он отказался от своих показаний, которые, по его утверждению, сделал под давлением полиции. И когда стало ясно, что некоторые детали его рассказа противоречили имевшимся доказательствам, он был отпущен без предъявления обвинений.