Воины снегов - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Щепетов cтр.№ 9

Последние лет десять своей жизни Кирилл практически каждую зиму участвовал в многодневных лыжных походах, так что никаких особенно новых впечатлений от ночёвок на снегу в крохотной палатке он не получил. Тем более что снаряжение у него было своё — привычное и притёртое. Новое он, конечно, закупил — деньги по гранту надо осваивать! — но благоразумно оставил его дома. Лезть к нему в палатку Петрович категорически отказался и спал в санях — не раздеваясь, завернувшись в оленью шкуру и накрывшись брезентом. Впрочем, была весна, и температура даже ночью вряд ли опускалась ниже минус десяти градусов.

Самым трудным оказалось часами высиживать почти неподвижно на сиденье за спиной водителя. Однако выход Кирилл придумал в первый же день пути. Там, где снег был достаточно плотным, а скорость не слишком большой, он спрыгивал и подолгу бежал рядом с машиной. После первой такой пробежки Петрович вновь попытался перейти на язык таучинов, а потом стал обращаться к спутнику на «вы». Собственно говоря, это была ещё одна «непонятна», но Кирилл мысленно махнул рукой: «Раз понять невозможно, нужно просто принять!»

Цель была достигнута примерно к середине третьего дня пути. У Кирилла, правда, возникло подозрение, что они замесили лишних пару сотен километров, но он слишком плохо ориентировался в этой снежной пустыне, чтобы выяснять у спутника нюансы маршрута. Пресловутый Уюнкар представлял собой длиннющую вереницу сопок, которые были в среднем на полсотни метров выше окружающих. Имелся и перевал — проход на ту сторону. Собственно говоря, перейти можно было где угодно, но там было удобней гнать оленьи стада. Именно в районе этого перевала археологи и пытались когда-то проводить раскопки. Тут недалеко друг от друга находились сразу три объекта, которые условно можно было назвать святилищами, причём очень древними. Заселявшие этот район кочевники обычно проходили этой дорогой два раза в год — к морскому побережью и обратно.

Какое именно место на Уюнкаре ему нужно, Кирилл спутнику не объяснял, а тот почему-то и не спрашивал. Тем не менее машину Петрович вёл вполне целеустремлённо. Вёл, вёл, а потом остановился и сказал:

— Плиехали!

— Куда?!

— Кута ната! Не уснаёс, сто ли?

— Узнаю, — пробормотал Кирилл и полез в рюкзак за картой и аэрофотоснимками.

Поверить в это было трудно, но оказалось, что они находятся в той самой перевальной долине! Слева сопка с одним тагитом, справа — с другим, а впереди, вдали, виднеется небольшой скальный массивчик. Тагит — это... Ну, в общем, со стороны это выглядит как груда оленьих рогов, нижние из которых совсем старые. Причём это не сброшенные рога, а взятые у жертвенных животных — вырубленные вместе с куском черепа. Эти своеобразные курганы наращивались сотни, если не тысячи лет. На них оставлялись приношения духам, которые образовали почти «культурный слой» в основании — всё, что привязывалось к отросткам, в конце концов отрывалось и падало вниз.

Снегоход стоял на краю довольно обширной проталины, на которой виднелось несколько сухих каменистых участков, вполне пригодных для установки лагеря.

— Знаешь, Петрович, — сказал Кирилл, — я, пожалуй, вон там палатку поставлю.

— Пастафь, пастафь, — закивал старый охотник. — А мы тута — на снеску. Со фсем, сначит, увашением...

Палатку Кирилл поставил минут за пятнадцать и стал думать, чему посвятить остаток дня. Ничего лучше он не придумал, как прогуляться вверх по долине, используя в качестве дороги наледи по руслу ручья. А завтра выпросить у Петровича его охотничьи лыжи, подбитые камусом, и попытаться подняться на сопку.

Петрович в сотне метров ковырялся в моторе. Кирилл подошёл:

— Пойду прогуляюсь. — Он кивнул в сторону верховьев.

Охотник разогнулся, вытер руки о телогрейку, как-то непривычно — пристально и устало — посмотрел на своего спутника. И вдруг метнулся к саням, вытащил тот самый свёрток и на вытянутых руках поднёс его Кириллу. Мало того, при этом он проговорил чётко и внятно на языке таучинов:

— Возьми это, «сильный человек» (идиома). Не имей «злого сердца» (идиома) на моего сына за то, что он «оставил дверь открытой» (идиома?).

— Что-о?! — изумился Кирилл, принимая свёрток. — Что ты сказал?!

Но Петрович уже был прежним — бегающие глазки в щелях набрякших век, косноязычная речь:

— Ни сё, ни сё, хлапан стусит стой-та, синить нада! А ты ити, ити, я тут сё сплавлю! Лысы е — я михом. Ты ити, ити!

«Нет, — вздохнул Кирилл, — он явный придурок. Или всё-таки притворяется?»

Возле своей палатки Кирилл бросил свёрток на землю (в нём что-то звякнуло), повесил за спину ружьё и тронулся в путь.

Идти по льду и талому снегу оказалось значительно труднее, чем он предполагал. После почти получаса мучений будущий великий учёный оглянулся, чтобы оценить результат. Он оказался довольно жалким. При этом Кирилл разглядел, что Петрович (а кто же ещё?) зачем-то лезет на правобережную сопку и уже подбирается к вершине. «Ох и здоров старикашка! А чем я хуже?! Вперёд!»

Боевого задора хватило ещё примерно на час. По его истечении стало совершенно ясно, что без лыж тут ловить нечего. Пришлось возвращаться по собственным следам. Выбравшись на финишную прямую, Кирилл вновь увидел вдали фигурку Петровича. Теперь он был почти на вершине левобережной сопки и, похоже, направлялся туда, где должен располагаться тагит. «Что он там забыл?! — раздражённо подумал Кирилл. — Скачет, понимаешь, по горам, как горный козёл!»

Добравшись до палатки, Кирилл первым делом переоделся в сухое — всё исподнее было мокрым от пота. Потом на глаза попался пресловутый свёрток, и он решил посмотреть, что там такое. Развязал ремешок, размотал облезлую шкуру и увидел...

Четыре полуметровых клинка.

Новенькие, не тронутые ржавчиной.

Рукояток нет, голые хвостовики.

«Перекованы из старых автомобильных рессор — во-от над чем всю ночь трудился Громов-младший! Работа довольно грубая, но... Как бы это сказать? Добротная, что ли... И заточка правильная — лишний металл снят на электрическом точиле, осталось только «довести» лезвие вручную, а делать это лучше, когда будет насажена рукоятка. Но зачем?! Этими мачете только сахарный тростник рубить или... Не может быть!»

Увы, Кирилл был историком — археологом с профессионально тренированной зрительной памятью. И эта память мгновенно пробросала перед его мысленным взором добрую сотню подобных клинков — рисунки, фотографии, натура в музейных хранилищах. «Размеры, форма, вес, заточка... Ближе всего южноамериканская макада, а также... „большие ножи" таучинов и мавчувенов! В семнадцатом-восемнадцатом веках они поставлялись в тундру нелегально. Считались очень ценным товаром или престижным подарком. Чёрт побери, но такие тесаки не изготавливаются уже, наверное, полторы сотни лет! Почему и зачем их делают местные?! Не-ет, Петрович, теперь я с тебя с живого не слезу — буду трясти, пока ты мне всё не выложишь!»

Кирилл поднялся на ноги, намереваясь отправиться к снегоходу, совсем позабыв, что старик ушёл на сопку. Впрочем, хуже от этого не стало, потому что...