Айдарский острог - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Щепетов cтр.№ 43

Безделье длилось восемь дней, а на девятый Кирилл был призван к «самому».

— Пора, однако, в дороженьку, Кирилл Матвеев.

— По мне так давно пора! Дотянули — санный путь вот-вот кончится!

— То Кузьмы с Мефодием вина — привезли тебя поздно. Ну, Бог даст, до гор доберётесь, а там снегу вдоволь будет.

— Груз придётся перетаскать за ворота — оленей в острог лучше не заводить.

— Это мне известно, — кивнул хозяин. — Только не будет тебе олешков — на собаках ехать придётся.

— Ну, знаешь ли...

— Знаю! — Федот Петрович всмотрелся в собеседника, как бы прикидывая, говорить дальше или не стоит. — С оленями оно, конечно, сподручней — кто умеет, да только служилые наши в поход отправились и всё, что ни есть в округе, собрали — и упряжки, и погонщиков. Давненько такого не случалось, чтоб местные ясачные отложиться пытались. И, главное, кто?! Кулёма! К нему уж который год, говорят, за ясаком не ездят — сам привозит. А в прошлом году даже крестился. И вдруг — в измену!

— Кулёма? Где-то я это имя слышал...

— Ну, да — Кулёма. Михаил во крещении. Их два брата — Ивашка да Мишка — выше по реке кочуют. Про них говорят, что они одного отца дети. Как отцово стадо делить начали, так и рассорились. А народу за каждым много: пока ясачными не стали, промеж них до убийств дело доходило. Ну да прошлый приказчик им ума-то вложил — батогами чрез задницу. Теперь вот этот Кулёма в острог приехал, вина где-то добыл и давай кочевряжиться — я, дескать, нынче богатый! Ладно б просто шумел, так он и правда соболями кидаться начал. Ну, его, ясное дело, повязали и к ответу: откуда пушнина? Тот говорит: брат дал для замирения — подарок, значит, сделал. А у брата откуда? Того он, конечно, не ведает. Дворня Петруцкого хватилась: где Ивашка? Подать его сюда!

А он тут и есть — чуть ли не со всем своим улусом шатры возле ворот ставит. Его в допрос, а он только крестится: ничего Мишке не давал, зато слышал, будто братец артель промышленную смертью побил — до последнего человека. От них, наверное, и соболя. В общем, Ивашку отпустили, а Мишку в казёнке заперли — для следствия, значит. Следствие, конечно, сразу не начали — на другой день праздник великий, а после праздника, сам понимаешь, православным отдых требуется. В общем, когда хватились, нет Кулёмы! Убёг, значит. Людишек-то его с упряжками прибрать служилые не догадались, вот он с ними и ушёл. Комендант наш — Иван Дмитриевич — такому делу, конечно, очень обрадовался. Стражей тюремных под батоги отправил, а служилых, пока снег лежит, — за Кулёмой вдогон.

— Ну и дела! — удивился Кирилл. — Прямо шекспировские страсти!

— Какие-какие? — заинтересовался Федот Петрович. — Или ослышался?

— Ослышался! — заверил учёный, чувствуя, что сболтнул что-то непоправимо лишнее.

— Ну-ну... В общем, на собаках пойдёте. А собачек я вам знатных прикупил! С ними обращаться мои парни привычны.

— Какие ещё парни?!

— Да ты их знаешь — Иван со Степаном да Сидор.

— Знать не знаю никаких Сидоров!

— Кто ж виноват, что ты морды бьёшь, а как зовут не спрашиваешь?

— Эти трое?! Да за каким чёртом они мне нужны?! Ехать — с ними?! Да ты чо!

— А ничо! Парни верные, прикормленные — за житьё своё сладкое хошь глотку кому порвут, а хошь задницу оближут. В общем, холопы.

— Они ж меня зарежут спящего!

— Они тебя беречь станут — как зеницу ока. Потому как знают: случись что с тобой, Федот Петрович вину выяснять не будет — сначала шкуру долой, а потом и душа вон. Веришь?

— Пожалуй, верю. Только не нравится мне эта компания!

— Сам виноват — нечего было с ними хлестаться! Они тебя видели, они тебя помнят, а языки за зубами держать не умеют. Отослать их сейчас некуда — если только на суд Божий отправить. Хочешь — отправь. Вместо них я ещё кого-нибудь сговорю. Тех же Кузьму с Мефодием...

— Благодарю покорно! Уж лучше эти Сидоры-Степаны... Только я за них не в ответе!

— Ясное дело — тебе и других ответов хватит.

Караван должен был тронуться в путь на рассвете, но странствия Кирилла начались чуть раньше — из острога его вывели затемно. Кто и как досматривал товар, Кирилл так и не узнал, поскольку расспрашивать своих спутников ему совершенно не хотелось.

И вновь свобода, вновь ослепительная заснеженная тундра вокруг. Только Кирилла всё это не радовало. В солнечном блеске перед глазами вставали совсем другие пейзажи, возникали знакомые лица — живых и мёртвых. У Кирилла невольно появлялись мысли, что с грузом ТАКИХ воспоминаний уже нельзя вести жизнь рядового обывателя в родном мире — ходить на работу, писать статьи, болтать со знакомыми о пустяках, возвращаться домой... Он успокаивал себя тем, что возвращение ему и не светит — можно не переживать. Тем не менее дорога казалась скучной, еда безвкусной, а спутники — отвратительными.

Как это ни странно, но на них-то как раз жаловаться было грех. Парни враждебности не проявляли — скорее услужливость. Чувствовалось, что им перед дорогой изрядно «накрутили хвосты» и теперь они не прочь заслужить благорасположение своего нового хозяина. Устанавливать на ночь пологи (Кирилл спал отдельно) и готовить еду на стоянках у них получалось не слишком ловко, но они старались. Волчий оскал из-под овечьих личин проступал, пожалуй, лишь в их обращении с собаками — животных они лупили нещадно за малейшую провинность. Те платили им взаимностью: даже на пологих подъёмах они начинали демонстрировать полнейшее изнеможение и заставляли каюра чуть ли не в одиночку толкать перегруженную нарту. Зато на спусках радостно устремлялись вперёд, не слушая никаких команд. После нескольких аварий Кирилл приказал впредь перед спусками половину собак выпрягать. Сам он этого делать не стал, поскольку со своей сворой справлялся. «То ли я человек хороший, то ли у меня просто нарта легче», — мрачно усмехался он по этому поводу. В целом двигались они, наверное, вдвое медленней, чем могли бы без груза — он был немалым.

По представлениям Кирилла, двигаясь на север и северо-восток, предстояло пересечь многокилометровую долину Айдара, где кочевали оленные мавчувены, затем обширную «нейтральную» зону, и лишь потом можно было оказаться в «земле кочевий таучинов». Запас корма для собак был минимален — Кирилл рассчитывал «заправиться» у мавчувенов дня через три-четыре после старта. Однако уже на второй день пути присутствие людей или оленьих стад перестало ощущаться — куда же все делись?! Учёный начал уже всерьёз беспокоиться, когда наткнулся-таки на не очень старый санный след. Это было не совсем по пути, но Кирилл двинулся-таки по нему.

Под вечер караван достиг конечной точки этого следа, оказавшейся небольшим и очень бедным с виду стойбищем оленеводов. Гостей они встретили с какой-то обречённостью, словно были уверены: вот эти отберут последнее, можно будет закончить земные муки и переселиться в «верхнюю» тундру. Кирилл их прекрасно понимал: прибыли трое русских и один не-пойми-кто, говорящий по-таучински, — ничего себе гости! Учёный ещё на подъезде к стойбищу пообещал своим спутникам мучительную казнь, если они будут вести себя с иноземцами так, как привыкли. О том, что иначе они не умеют, он совсем позабыл.