Между двух огней - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Майдуков cтр.№ 28

Она у Сережи была особенная, с длинной заостренной рукояткой, напоминающей по длине и очертаниям стилет. Эту хитрую расческу Дарбинян носил с тех пор, как родители переехали в Темногорск и отдали его в неблагополучную школу, где он отучился два предвыпускных года. Там мальчик моментально получил кличку Шнобель, а при его появлении кто-нибудь непременно декламировал стишок «У Сережи Дарбинян мать армян, отец армян».

Если бы дело этим и ограничивалось, то еще полбеды. Но новичку проходу не давали. В школе задирали, на улице били, по ночам подкарауливали у подъезда. Вот и купил он себе для самозащиты расческу. Во-первых, в темноте она действительно сходила за узкий кинжал или заточку. Во-вторых, если не бояться повредить собственную руку, то длинным концом можно было нанести противнику опасную и весьма болезненную рану.

Благодаря расческе Сережа Дарбинян как-то доучился до конца десятого класса, поступил в институт, а потом переселился на съемную квартиру, чтобы находиться как можно дальше от ненавистного района с его гопотой и допотопными халупами. Казалось, он вырос, возмужал и повзрослел, но детские страхи прочно засели в его голове под копной жестких смоляных волос. Даже в жару Дарбинян продолжал носить пиджак, чтобы всегда чувствовать грудью заветную расческу в нагрудном кармане. Она столько раз выручала его из беды, что превратилась в некий фетиш, амулет, талисман. Ее присутствие придавало Дарбиняну ту решимость, которой ему не додали родители с генами. И если бы кто-то докопался до глубин его психики, то с изумлением обнаружил бы, что именно расческа с ее выступающим штырем вдохновляет хозяина на сексуальные подвиги.

Холодный, почти неприязненный тон Кати, ее отстраненное выражение лица и отсутствующий взгляд не вызывали у Дарбиняна обиды или желания ответить девушке тем же. Он не просто любил ее, а понимал и уважал, что было намного важнее. Любовь в молодости основана на игре гормонов, сексуальных предпочтениях и химических реакциях, превращающих обычного человека в объект страсти и обожания. Потом наваждение заканчивается, и от влюбленности остаются только воспоминания, лишь немногие из которых приятны.

Дарбинян любил Катю иначе. Он не бросался словами, однако не представлял себе дальнейшую жизнь без нее. Ему хотелось, чтобы эта девушка всегда была рядом, пусть бы даже подшучивала над ним и ругала за недостатки. Недостатки все равно нужно искоренять, а к себе относиться с юмором. И потом, если не Катя Разина, то кто родит Сереже Дарбиняну троих детей, которым он уже давно имена придумал?

Будучи талантливым айтишником, он для своего возраста уже неплохо зарабатывал и подумывал о том, чтобы осенью бросить институт и с головой погрузиться в один из предложенных ему стартапов. Окончательное решение откладывалось исключительно из-за Кати. Дарбинян подозревал, что еще не окончательно завоевал сердце этой девушки. Если оставить ее одну в окружении толп соперников, то можно ее потерять.

Осознание того, что у Кати приключилась беда, не просто огорчало Дарбиняна, а заставляло его сердце обливаться кровью. Он верил в Бога и молил его о том, чтобы он сохранил жизнь Катиному брату.

— Может быть, — сказал он, косясь на нее, — это тебе опять из больницы звонят, только с другого номера.

— Знаю. Потому и не беру трубку. Боюсь, понял? А вдруг мне скажут…

Катя умолкла, закрыв лицо ладонями.

— А хочешь… — начал Дарбинян.

— Он умирает, окровавленный и покалеченный, — перебила Катя, — а его сестра в это время трахается, как кошка. Ненавижу.

— Меня?

— Себя.

— Все обойдется, — произнес Дарбинян уверенным тоном. — С твоим братом ничего не случится. Хочешь, я сам пойду в больницу и все разузнаю? Ты можешь посидеть в машине.

С этими словами он поставил «ситроен» на углу двухэтажного кирпичного здания с решетками на окнах.

— Хочу, — сказала Катя. — Иди сам, Сережа. У меня ноги не идут. И я боюсь, так боюсь…

— Тихо, тихо, — сказал Дарбинян, успевший выбраться наружу. — Не надо плакать. Слезами горю не поможешь. Да и нет никакого горя. С Андреем не приключилось ничего страшного, вот увидишь. Успокойся и жди. Я быстро.

Быстро не получилось. Все пошло наперекосяк. У Кати снова зазвонил телефон, и она окликнула парня:

— Сережа! Это опять с того номера звонят, что вначале.

— Ответь, — распорядился Дарбинян.

Катя подчинилась. Но, что самое странное, Дарбинян тоже услышал голос разговаривающего с ней мужчины.

Не по телефону. Где-то совсем близко.

— Екатерина Валерьевна? Сколько вас ждать? Вы где?

Дарбинян заглянул за угол здания и увидел там парня в шортах и лохмотьях черной майки, висящей на одном плече. Его грудь вздымалась, как у человека, прервавшего занятия спортом или тяжелый физический труд. Он был старше Дарбиняна лет на пять и выглядел по-настоящему крутым и опасным. Его шея была украшена татуировкой.

Их взгляды встретились.

— Ваш Андрей совсем плох, — сказал парень в телефон, прижатый к уху. — Если вы не подъедете прямо сейчас, вы можете не застать его в живых.

— Что? — воскликнула Катя в машине. — Он умирает?

Оглянувшись, Дарбинян снова уставился на парня. Тот тоже услышал Катин голос и смотрел то на Дарбиняна, то на «ситроен» за его спиной.

Внимательный читатель давно понял, что речь идет о молодом бандите Филарете, с которым мы расстались некоторое время назад, когда у него возникли разногласия с двумя братками, присланными ему на подмогу. Что касается этой парочки, то оба в настоящий момент скрывались за открытым багажником своей машины, умываясь из пятилитровой бутыли и оттирая кровавые пятна со своих медицинских курток.

Давно уже Филарет не дрался с таким остервенением. Сказалось и выпитое, и смерть товарища. Филарет словно с цепи сорвался, он отметелил Цыпу и Родригеса до такой степени, что пришлось приводить их чувство. Причем, в нокаут каждый отправился довольно быстро, всего после двух-трех прицельных ударов. Тут было чем гордиться, и Филарет был вполне доволен собой…

Пока не сообразил, что сестра Андрея Разина, с которой он говорит по телефону, уже подъехала к больнице. Это был не просто запоротый бок, а «бочина», как выражались в криминальных кругах. Катя пока что не просекла, что к чему, а ее спутник — носатый ботаник в карикатурно-больших очках — пялился на Филимона с ежесекундно усиливающимся подозрением в глазах под отблескивающими стеклышками.

Филарет бросил взгляд в сторону машины напарников и понял, что дожидаться их бесполезно. Пока сообразят, что к чему, пока добегут, Кати Разиной и след простынет. Своим приближением они лишь спугнут девчонку и ее очкарика. Действовать нужно было самостоятельно, беря на себя всю ответственность, но зато и все причитающиеся лавры победителя.

— Так это она? — спросил Филарет, указывая на Катю в машине. — Наконец-то. А то вас уже заждались.