Пограничные полномочия - читать онлайн книгу. Автор: Надежда Верещагина cтр.№ 51

В инвалиды… Руки так и чешутся разнести всё вокруг. Для всех всё нормально?! Если б я только знал!

Джек запрыгивает обратно на диван и замирает, неуклюже упав набок. Тихорецкий поочерёдно рассматривает всех присутствующих – мышцы лица подрагивают, выдавая напряжённо стиснутые зубы. И уходит на кухню.

– Он же потом переехал в Штаты… Выходит, тебе и четырнадцати лет не было!

Дёргает шеей. Переминаюсь с ноги на ногу. Жалобно улыбается, но молчит.

– «Не мог отдавать себе отчёта»! Как вообще?! Его воспитали дикари?

– Нет, мы… помнишь ту книжку? О том, как надо вернуться к природной чувственности и…

Помню я ту книжку. Завуалированное пособие по бытовому садомазохизму, игравшее неизвестно на каких струнах, причём, как я тогда думал, неизвестно чьих… Алекс прочёл её от начала до конца и прокомментировал: «Окей. Становится модно превращаться в обезьян. Чтобы лучше развиваться». А я вообще ничего не понял, бегло перемотав, потому в ответ на рецензию пожал плечами, а Сашкиным праведным гневом (так у него выглядит праведный гнев, угу) не зарядился – сказал: «Ну и хрен с ним!»

– Господи, куда вернуться! Тебе было тринадцать лет!

– Окончательно поссорился с головой? – без всякого выражения вставляет Тихорецкий, уже успевший притащить Ритке стакан воды.

– Я поссорился?! Да какого чёрта вы все заморозились! Мы же не можем просто так… Мы должны обсудить! Ты говорила с грёбаным психологом хотя бы?

– Даже не собиралась… – отхлебнув воды, хмурится и пихает стакан мне в руки. Всовываю его обратно Алексу.

– И хлебало Чучуеву начистить хрен выйдет, – поясняю для Тома, – потому что этот подонок умудрился утонуть в океане лет десять назад.

А я даже посвятил событию чрезмерно эмоциональный публичный текст. Приятель детства как-никак, одноклассник Тихорецкого. Идиот кромешный я. Боже… А Рита уже третьего человека втянула в спасение себя от насилия… но поток гондонов не иссякает. Что тут делать? Ничего тут не поделать! Придётся отстреливаться, пока эти уроды не закончатся… Карма у меня, наверное, такая. Ладно, чтобы не напрягать слишком чуткого Тихорецкого, можно часть потенциальных насильников скинуть на Тома – пусть развлекается. О чём это я… Ха-ха… Ещё ничего не происходит, а у меня уже есть бредовый и развёрнутый план. И как только Серёга Межняков, с его натурой, выдерживал такого напарника столько лет ежедневно…

– Ну почему ты мне ничего не сказала! Это же всё остальное объясняет! Алекс, ну зачем… Рита, я не соображаю… здесь явно что-то не то сейчас происходит. Ты… не хочешь обсуждать это с тремя мужчинами? Или… с инопланетянином? Или… со мной?!

– Нет, ну если так… а с кем я должна обсуждать – с женщинами?! Просила после той истории с Артёмом: дайте психотерапевта-мужчину. Так нет! Не положено! По новой какой-то теории… Я дневник вела от руки, чтобы перечитывать и состояние своё понимать… Только дневник вообще не работает! Ну… мне свой почерк потом не разобрать! А с женщинами, Ваня, вообще ничего не хочется обсуждать! Не знаю, как я сама вам своими пустыми мозгами не надоела… А Саша – он догадался и помогал мне… как… незаметно как бы. Я уже потом поняла, он всю тему изучил насквозь.

– Изучил, ага, тогда почему потом нарисовались все остальные? Потому что мы самому первому по ушам не дали, вот почему!

– Ваня, – одёргивает Том, – отмщение не всем помогает. К слову, ты тоже любишь… как это… наступать на одни и те же грабли!

– Вы с Алексом как-то извращённо впечатлились «Графом Монте-Кристо», вот что! По-моему, оба читали его с конца!

Тихорецкий с тыла опускает ладонь мне на плечо – «закругляйся».

Рита успокаивается, повеселев. Джек тянется мордой и виляет хвостом.

Включается азарт понимания: они же все и ждут прямо сейчас того самого – бредового, но чёткого плана. И Сашка бессилен – или считает, что я справлюсь лучше. Приходится импровизировать.

– Рита, ты же всё уже знаешь про Мираж, м?.. Так вот, а если мне и правда стать рыжим?

– Ты же и так рыжий, Вань… – проговаривая, странно смотрит на Тихорецкого. В ужасе поворачиваюсь к нему – тот слегка удивлённо приподнимает бровь, мол, и впрямь, Кузнецов, не поехала ли у тебя кукуха.

В панике ищу глазами Тома – нигде нет. Холодный пот уже подступает, когда выясняется, что он просто прячется позади меня, физически – прижатой к губам ладонью – сдерживая смех и кивая на зеркало. Я не рыжий, нет. Обыкновенный.

И тут же оказываюсь стиснут ландышевым букетом. Даже вспоминаю марку неистребимого безобразия… «Герлен», аромат в стиле 2010-х… Подскочила на одной ноге. Согласен, её мать может быть только драматической актрисой.

– А я всегда мечтала увидеть тебя рыжим…

– Хорошо. Завтра.

– Да ну, не надо! Я же просто…

– Ты этого хочешь, а я это могу. Отлично всё складывается.

Получается занятная вещь: сразу за воронкой пустоты внутри есть огромная сила. В каждом из нас. Железно. Но друг без друга её очень трудно достать.

– Я не проспал, Пётр Николаич! Не проспал! Вы же сказали в шесть! – сообразив только, что это входящий звонок, а вовсе не будильник, лихорадочно пытаюсь понять, не мог ли зачем-то перемудрить с настройками времени. Но с чего бы, я же не на Ёжике… К тому же механические часы, подаренные Томом, выкинуть такого никак не могли. И сейчас без восемнадцати минут пять.

– Какое проспал, Кузнецов! Если бы! Ноги в руки и сюда! И форсуна своего тащи!

– Да что случилось хоть?!

– Рано обрадовались, вот что случилось! Трёп отставить!

Обрывает связь. Зажмуриваюсь и снова резко открываю глаза. Всё-таки когда Гончар спит?! Судя по цвету его лица в такое время суток, он не биоробот, но как это возможно технически, в некоторые моменты я совсем не понимаю…

Ни за что не поднимусь с постели раньше чем через пять минут. И вообще, где я найду сейчас «форсуна», интересно знать… Импровизированная вечеринка обернулась потерей берегов на почве прорывного чувства безопасности и парой вытекших из этого обстоятельства часов безостановочного хохота. А шампанское Алекс с Ритой просто-напросто забыли открыть. Они были слишком заняты попытками привести свои отвисшие челюсти в более физиологичное положение после того, как Том вручную изобразил вчерашний закат – как будто окативший полнеба ярко-красными чернилами. Когда творение, спроецированное на стену и частично потолок моей гостиной, было готово, воцарилась убийственная тишина, а потом Тихорецкий шёпотом подтвердил:

– Круто.

А ведь он был лучшим в своей художке. Но у мирабилианцев фотографические мозги. И впрямь, зачем им освещение на улице…

В завершение вчерашних приключений я, выходит, по традиции вырубился прямо здесь, в гостиной.