Дневник Гуантанамо - читать онлайн книгу. Автор: Ларри Симс, Мохаммед ульд Слахи cтр.№ 87

Штаб-сержант Мэри была одним из моих основных учителей языка сквернословия, наравне с мастером Йодой и остальными охранниками. Штаб-сержант Мэри прошла через сложные отношения; ей изменяли и всякое такое.

— Вы плакали, когда узнали об этом? — спросил я ее.

— Нет, я не хотела, чтобы мой парень наслаждался тем, что был важен для меня. Меня сложно заставить плакать.

— Понимаю.

Но на самом деле лично я не вижу в этом проблемы: я плачу, когда чувствую, что нужно плакать, и признание слабости делает меня сильнее.

Сержант Шэлли, его босс Ричард Зулей и еще несколько закулисных лиц допустили ошибку, назначив на работу со мной штаб-сержанта Мэри. Я осознаю, что пытаюсь оправдать штаб-сержанта Мэри. Она была достаточно взрослой, чтобы понимать, что то, что она делает, неправильно. К тому же она могла одновременно сохранить свою работу и сделать так, чтобы других высокопоставленных офицеров уволили. Она определенно внесла свой вклад в давление, которое на меня оказывали. Но еще я знаю, что штаб-сержант Мэри не верит в пытки.

Я смеялся над вывесками, которые они использовали, чтобы поднять боевой дух следователей и охранников: «Честь обязывает защищать свободу». Однажды я указал на эту вывеску штаб-сержанту Мэри.

— Ненавижу ее, — сказала она.

— Как вы в принципе можете защищать свободу, если вы забираете ее у людей? — спросил я.

Боссы заметили теплые отношения между мной и штаб-сержантом Мэри, поэтому разлучили нас, похитив меня. Последнее, что я слышал от нее, было: «Вы его покалечите! Кто дал вам такой приказ?» Ее крики затихали, пока Мистер Икс и Большой Босс вели меня из «Золотого дома». А когда они решили дать мне шанс на полугуманный допрос, штаб-сержант Мэри вновь вступила в игру. Но на этот раз она была какой-то недружелюбной и использовала каждую возможность показать, как глупы мои слова. Я не мог понять, почему она так себя ведет. Это было мне на руку, или ее просто все раздражали? Я не собираюсь никого судить; оставлю это Аллаху. Я просто привожу факты, какими я их видел, и не пытаюсь выставить кого-то в дурном или хорошем свете. Я понимаю, что идеальных людей нет и все совершают и плохие, и хорошие поступки. Единственный вопрос: сколько тех и других?

— Ты ненавидишь мое правительство? — спросила меня однажды штаб-сержант Мэри, всматриваясь в карту.

— Нет. Я не испытываю ни к кому ненависти.

— На твоем месте я бы ненавидела США! — сказала она. — Знаешь, никто на самом деле не в курсе, чем мы здесь занимаемся. Всего несколько человек в правительстве знают об этом.

— Правда?

— Да. Президент просматривает личные дела некоторых заключенных. Он знаком с твоим делом.

— Серьезно?

Штаб-сержант Мэри больше любила награждать заключенных, чем наказывать их. Могу уверенно сказать, что ей не нравилось участвовать в давлении на меня, хотя она и пыталась сохранить свое «профессиональное» лицо. Одновременно ей очень нравилось давать мне что-нибудь. Именно штаб-сержант Мэри активнее других принимала участие в выборе книг для меня.

— Эта книга от «капитана Коллинза», — сказала однажды Мэри, вручив мне толстую книгу под названием вроде «Жизнь в лесу» ^[123]. Это был исторический роман британского писателя, который рассказывает о средневековой Европе и норманнских завоеваниях. Я принял книгу с благодарностью и жадно прочитал ее минимум три раза. Потом она принесла мне несколько книг по «Звездным войнам». Когда я заканчивал одну книгу, она давала мне следующую часть серии.

— О, спасибо большое!

— Тебе понравились «Звездные войны»?

— Конечно!

По правде говоря, мне не очень понравились книги по «Звездным войнам» и их язык, но я вынужден был привыкать ко всем книгам, которые они давали мне. В тюрьме у вас нет ничего, кроме времени, которое вы тратите на обдумывание своей жизни и ее конечной цели. Думаю, что тюрьма — это самая старая и самая лучшая школа в мире: здесь ты познаешь Бога и учишься терпению. Несколько лет в тюрьме сравнимы с десятилетиями, проведенными на свободе. Конечно, есть и разрушительное влияние тюрьмы, особенно на невинных арестантов, которым приходится не только каждый день справляться с трудностями тюремного заключения, но и терпеть психологическую боль, вызванную тем, что их лишили свободы несправедливо. Многие невиновные в тюрьме заканчивают жизнь самоубийством.

Просто представьте, как вы ложитесь спать, откладывая все заботы в сторону, наслаждаясь любимым журналом перед сном. Вы уложили детей в постели, ваша семья уже спит. Вы не боитесь, что посреди ночи вас могут вытащить куда-то, где вы никогда раньше не были. Что вас могут лишить сна и все время угрожать. Теперь представьте, что у вас нет права распоряжаться чем-либо в своей жизни: когда спать, когда просыпаться, когда есть и, порой, когда ходить в туалет. Представьте, что весь ваш мир — это камера два на два с половиной метра. Если вы представите все это, то все равно не поймете, что такое тюрьма, пока сами не испытаете это на себе.

Штаб-сержант Мэри пришла, как и обещала, спустя пару дней. У нее был ноутбук и два фильма, и она сказала мне: «Ты можешь решить, какой мы будем смотреть». Я выбрал фильм «Черный ястреб». Второй вариант я уже не помню.

Фильм был кровавый и грустный. Больше внимания я обращал на эмоции Мэри и охранников, чем на сам фильм. Штаб-сержант Мэри была довольно спокойной; регулярно она ставила фильм на паузу, чтобы объяснить историческую основу некоторых сцен. Охранники практически сходили с ума от эмоций, наблюдая, как многие американцы получают смертельные ранения. Но они забыли, что число убитых американцев ничтожно мало по сравнению с числом жертв со стороны Сомали, где людей атаковали в их собственных домах. Меня удивляло, какими узкомыслящими могут быть люди. Рассматривая ситуацию только с одной стороны, они определенно не могут увидеть всю картину. Именно поэтому возникает недопонимание, которое ведет к кровавым конфликтам.

Когда мы досмотрели фильм, Мэри упаковала ноутбук и собралась уезжать.

— Эм, кстати, вы не сказали мне, когда собираетесь уехать!

— Я здесь закончила, ты больше никогда не увидишь меня.

Я встал как вкопанный. Мэри не говорила мне, что уедет так скоро; я думал, может, через месяц, три недели или что-то вроде того, но сегодня? В моем понимании это было невозможно. Представьте, будто смерть медленно пожирает вашего друга, а вы просто наблюдаете, как он постепенно исчезает.

— Неужели так скоро? Я удивлен! Вы не говорили… Прощайте, — сказал я. — Желаю вам всего хорошего.

— Я должна выполнять приказы, но я оставляю тебя в хороших руках.

И она ушла прочь. Я неохотно вернулся в камеру и молча заплакал, как если бы потерял кого-то из семьи, а не того, чьей работой было пытать меня и бесконечно стараться вытащить из меня информацию. Я одновременно ненавидел и жалел себя за все, что происходило со мной.