Дневник Гуантанамо - читать онлайн книгу. Автор: Ларри Симс, Мохаммед ульд Слахи cтр.№ 67

Штаб-сержант Мэри была наименьшим из всех зол, поэтому я старался говорить с ней по-человечески. Вы, должно быть, удивитесь, если я скажу вам, что она проявляла хорошие качества, как личность. Несмотря на то с какой силой я ненавидел то, что она делает, я должен быть справедлив и честен.

— Мы могли использовать больше персонала и сделать четыре смены. У нас достаточно людей для этого, — ответила штаб-сержант Мэри.

И это именно и произошло. Команда была дополнена молодым сержантом, и теперь вместо трех смен, я должен был иметь дело с четырьмя сменами все 24 часа.

— Ты облажался! — сказал сопровождающий охранник, который по ошибке провожал меня дважды за день из одного здания в другое. — Что ты здесь делаешь? Ты уже был в резервации!

— Меня допрашивают 24 часа.

Охранник громко засмеялся и злобно повторил: «Ты облажался!» Я просто посмотрел на него и улыбнулся.

На третий день сопровождающая команда показалась у моей камеры рано утром, как только я уснул после тяжелых 20 часов допроса. Вы знаете это состояние, когда вы только засыпаете и слюна начинает течь изо рта?

— Резервация! — крикнул один из охранников. Мои ноги еле несли меня. — Поторопись!

Я быстро умыл лицо и прополоскал рот. Я пользовался каждой возможностью оставаться чистым, хоть меня и лишили права пользоваться душем, которым обладали все заключенные. Команда хотела унизить меня.

— Какая вонь! — обычно говорил сержант Шэлли, когда входил в камеру, где меня допрашивали.

— Мужик, ты пахнешь как дерьмо! — говорил один из охранников более одного раза.

У меня появлялась возможность воспользоваться душем и переодеться только тогда, когда его низость сержант Шэлли не мог больше терпеть мой запах.

— Заберите парня и отведите его в душ. Он пахнет как дерьмо, — говорил он.

Только тогда я мог принять душ, и так продолжалось месяцы.

— Быстрее! — все время говорили охранники.

Меня забрали из блока «Индия» — блока, больше которого я ненавидел только допросные камеры. У меня болела голова, меня тошнило, была изжога от нескольких бессонных ночей подряд. Я ненавидел место, в которое меня вели.

Охранники оставили меня в «Коричневом доме». Никого в камере не было. Я дремал, дожидаясь сержанта Шэлли. Ох, шея так сильно болела. Я искренне хотел, чтобы он наконец пришел, потому что ненавидел спать вот так: по крайней мере, он насладится тем, что лишит меня сна. Сержант Шэлли — один из самых ленивых людей, что я встречал. Он не тратил время на ознакомление с отчетами, поэтому часто путал меня с другими подозреваемыми. Обычно он опаздывал, но все равно меня забирали рано утром, и поэтому я не мог поспать.

На самом деле новостей было немного. Сержант Шэлли и я смотрели друг на друга и обсуждали те же самые темы, прямо как в фильме «День сурка». Но со временем я стал сильно нервничать из-за отсутствия сна.

Распорядок дня всегда был именно таким. Сержант Шэлли начинал зачитывать какие-то бумаги, которые приносил с собой, и задавал мне вопросы.

— Какого черта ты поехал в Канаду?

— Я хотел найти работу и хорошо устроиться в жизни.

— Пошел ты! Вставай!

— Я лучше буду стоять вот так, пока не умру, чем буду разговаривать с таким уродом, как ты!

Заставив меня встать, сержант Шэлли убеждался в том, что охранники выполняют его приказы, пока он набивает живот во время обеда: каждый раз, когда я пытался поменять неудобное положение, охранники появлялись из ниоткуда и заставляли меня стоять прямо, насколько это возможно. Каждый следователь, с кем я был знаком, иногда пропускал прием пищи по какой-нибудь причине. Сержант Шэлли не пропускал его, несмотря ни на что.

— Если перестанешь отрицать свою причастность к преступлению, мы начнем кормить тебя горячей едой и позволим нормально спать. Мы сильнее тебя.

— Мне не нужно то, чего у меня нет.

— Мы бросим тебя в яму до конца твоей жизни. Ты уже осужден. Ты никогда не увидишь свою семью.

— Это решение принимаете не вы, но даже если и вы, то просто сделайте это. Чем скорее, тем лучше!

Иногда сержант Шэлли показывал мне пропагандистские плакаты с заключенными, которых якобы освободили.

— Посмотри на этого парня. Он преступник, но во всем признался и теперь может жить обычной жизнью.

Все следователи лгут, но ложь сержанта Шэлли была более чем очевидной. Хотя когда другие следователи начинали врать, по ним это было видно, а сержант Шэлли лгал точно так же, как и говорил правду. Его лицо всегда сохраняло гримасу ненависти.

Когда боль стала невыносимой, я был более расположен к переговорам, и он разрешал мне сидеть на неудобном стуле. Но вскоре он начинал кричать, потому что я не давал ответы, которые он хотел услышать.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы сломать тебя! — злобно сказал сержант Шэлли.

Он угрожал мне по-разному: «Ты проведешь остаток жизни в тюрьме», «Мы сотрем тебя из всех баз данных, закинем в яму, и никто не будет знать, где ты», «Ты никогда не увидишь свою семью». Мой ответ всегда был одинаковый: «Делайте, что считаете нужным! Я ничего не совершал!» Когда я произносил это, сержант Шэлли так сходил с ума, словно хотел сожрать меня заживо. Поэтому я избегал ответов и позволял ему говорить большую часть времени. Как я уже говорил, сержант Шэлли любил разговаривать и ненавидел слушать. Иногда я сомневался, работают ли у него вообще уши. Он говорил так, будто читал Евангелие.

Я просто пытался понять, почему он был так уверен, что я преступник.

— Сержант, а что, если вы ошибаетесь, подозревая меня? — спросил я.

— Тогда я просто теряю время, — ответил он.

— Справедливо.

— Если ты предоставишь нам информацию, доказывающую чью-то виновность, скажем, Карима Мехди или Ахмеда Лаабиди, и их дело закончится судом, твоя жизнь изменится к лучшему.

Я ничего не ответил, потому что у меня не было того, чего он хотел. Взгляд сержанта Шэлли на справедливость был очень суровым. Даже если бы я предоставил ему все, что он хотел, он смягчил бы мое наказание с электрического стула до пожизненного срока и потом, возможно, до 30 лет лишения свободы. Если честно, меня такое предложение совсем не интересовало.

В свою смену сержант Шэлли должен был отчитываться перед своим боссом во время перерывов. Я точно не знаю, кем был его босс в то время, но, скорее всего, это был Ричард Зулей. Но я уверен, что самым главным в цепочке командования Гуантанамо был генерал Джеффри Миллер. Еще я знал, что он осведомлен о моем деле и что это он давал приказы, что делать с «тем ублюдком». Мэри говорила, что президента Буша и Дональда Рамсфелда кратко вводили в курс моего дела. Дональд Рамсфелд даже отправил ко мне своего секретаря, большого темного джентльмена, которого, как сказали охранники, звали Батлер, чтобы тот проведал меня летом 2004 года. Он задал мне несколько важных вопросов. К тому времени напряжение уже немного спало ^[98].