Дневник Гуантанамо - читать онлайн книгу. Автор: Ларри Симс, Мохаммед ульд Слахи cтр.№ 48

— Почему они называют вас «Арабский легион»? — спросил я позже одного из охранников.

— Потому что мы защищаем весь арабский мир, — ответил он.

— Это замечательно, — сказал я, думая, что было бы просто чудесно, если бы они защищали нас от самих себя.

После того как они закончили с оформлением бумаг, один из сопровождающих охранников сковал мне руки за спиной наручниками, завязал мне глаза и снова схватил за воротник. Мы зашли в лифт, и я почувствовал, что он едет вверх. Должно быть, мы остановились на третьем этаже. Охранник провел меня по коридору, несколько раз повернув, пока не открылась большая металлическая дверь. Охранник снял с меня наручники и повязку.

Я начал осматриваться, но смог увидеть не так уж много. Где-то в трех метрах от меня было окно. Оно было маленькое и находилось высоко, чтобы заключенные не могли смотреть в него. Однажды мне удалось взобраться и посмотреть в него, но я не увидел ничего, кроме высоких круглых стен тюрьмы. Да, тюрьма была построена в форме круга. Это было очень умно, потому что, даже если тебе удастся выпрыгнуть в окно, ты не сможешь нигде спрятаться. Камера выглядела мрачно и сурово, но была чистой. В ней была деревянная кровать со старым одеялом и тонкой простыней. Дверь громко закрылась за мной, и я остался один, уставший и напуганный. Какой удивительный мир! Я всегда любил посещать другие страны, но точно не таким способом.

Я, как обычно, умылся и пытался помолиться стоя, но у меня не получилось, поэтому пришлось молиться сидя. Я дополз до кровати и вскоре уснул. Сон был пыткой. Как только я закрывал глаза, друзья, о которых меня могут спрашивать, начали приходить и разговаривать со мной. Они меня безумно напугали, я много раз просыпался, бормоча их имена. Я был в безвыигрышной ситуации. Если бы я не спал, то чувствовал бы себя безумно уставшим, а если бы спал, то кошмары продолжили бы мучить меня до такой степени, что я начал бы кричать от страха.

Где-то в 4:30 охранник на посту разбудил меня, чтобы я поел. Еда подается из каталки, которая проезжает по коридору от камеры к камере. Позже повар проходит снова, чтобы собрать пустые тарелки. Заключенным разрешалось оставить одну чашку для чая и сока. Когда повар пришел за моей тарелкой, он увидел, что я почти ничего не съел.

— Это все?

Я не мог заставить себя поесть. Страх и отчаяние слишком сильно овладели мной.

— Да, спасибо.

— Ну, как скажешь!

Повар быстро забрал мою тарелку и укатился. В тюрьме не как дома, здесь, если ты не ешь, это нормально. Это дома твои родители и жена делают все возможное, чтобы переубедить тебя. «Дорогой, поешь еще немного. Или тебе приготовить что-нибудь другое? Пожалуйста, поешь ради меня. Почему ты не говоришь мне, что именно ты хочешь съесть?» В обоих случаях, скорее всего, ты откажешься. В тюрьме — потому что ты безумно напуган, а дома — потому что избалован. То же самое когда тебе плохо. Помню забавный случай, когда однажды мне на самом деле было больно — это была либо головная боль, либо боль в животе.

— Мне очень больно! Пожалуйста, дайте мне какие-нибудь лекарства.

— Пошел ты, нытик, — сказал охранник.

Я не мог сдержать смех, потому что помнил, как моя семья реагировала, когда узнавала, что мне плохо.

Отдав остатки еды, я вновь уснул. Как только я закрыл глаза, во сне я увидел свою семью. Мне снилось, что они спасают меня из Иордании. Во сне я все время говорил им, что это просто сон, но они меня убеждали: «Нет, это происходит на самом деле, ты дома». Каким разочарованием было проснуться утром и обнаружить себя в камере. Этот сон мучил меня несколько дней. «Я же говорил, что это сон, пожалуйста, не покидайте меня», — говорил я. Но они уходили. Реальность заключалась в том, что меня тайно удерживали в тюрьме в Иордании, и моя семья никак не могла узнать, где я нахожусь. Слава богу, через какое-то время этот сон исчез, хотя я все еще просыпался в слезах после того, как обнимал во сне свою любимую младшую сестру.

Первая ночь самая ужасная: если тебе удается ее пережить, то, скорее всего, ты переживешь и все остальные. Был Рамадан, поэтому нас кормили два раза: первый раз на закате и второй раз на рассвете. Повар будил меня и подавал утреннюю еду. Мы называем эту еду сухур. Она символизирует начало нашего поста, который длится до заката. Дома это намного больше, чем просто еда. Важна атмосфера. Моя старшая сестра будит всех, и мы садимся за стол, вместе едим, пьем теплый чай и наслаждаемся общением. «Обещаю, я никогда не буду жаловаться на твою еду, мама», — думал я.

Я все еще не привык к иорданскому времени. Мне нельзя было знать время или дату, но позже, когда я подружился с охранниками, они сообщали мне время. Тем утром мне пришлось угадывать. Было около 4:30, что означало 1:30 у меня дома. Интересно, что делала моя семья? Они знают, где я? ^[68] Покажет ли им Бог, где я? Увижу ли я их когда-нибудь еще? Только Аллах знает! Шансы казались очень маленькими. Я ел по чуть-чуть, да и еды, в принципе, было немного. Лепешка, кефир и маленькие кусочки огурца. Но в этот раз я съел больше, чем прошлой ночью. Я все время читал Коран при тусклом свете. Я не мог читать его наизусть, потому что мозг отказывался работать как нужно. Когда я подумал, что наступил рассвет, то начал молиться, и, когда я закончил, муэдзин запел азан. Его небесный, тонущий в воздухе, сонный, хриплый голос пробудил во мне все эмоции. Как могли все те молящиеся верующие принять тот факт, что один из них покоится в мрачной темнице Dar Al Tawqif wa Tahqiq.

Вообще есть два азана: один — чтобы побудить людей принять свою последнюю пищу утра, а второй — чтобы они перестали есть и отправились молиться. Они звучат одинаково, единственная разница в том, что во втором муэдзин говорит: «Молитва лучше сна». Я помолился еще раз и потом пошел в кровать, чтобы предстать перед выбором: хочу я страдать во сне или в жизни. Я продолжал переключаться с одного на другое, как если бы был пьян.

Второй день прошел без каких-либо серьезных происшествий. Мой аппетит остался тем же. Один охранник дал мне почитать книжку. Она мне не понравилась, потому что она была о философской разнице между всеми религиями. Мне очень нужна была книга, которая смогла бы утешить меня. Жаль, что в мире так мало спокойствия. Я и не спал, и не бодрствовал, когда охранники крикнули «Tahgig!» («Допрос!») и открыли дверь моей камеры.

— Поторапливайся!

Я замерз, мои ноги онемели, но сердце билось так сильно, что я спрыгнул с кровати и выполнил приказ охранника. Сопровождающие надели на меня наручники и повели меня в неизвестность. Так как на глазах была повязка, я мог спокойно подумать о точке прибытия, хотя охранники шли намного быстрее, чем я ожидал. Я почувствовал тепло в комнате, в которую вошел. Когда ты напуган, тебе нужно тепло.